Федор Раззаков - Самый добрый клоун: Юрий Никулин и другие…

Действительно, на съемках у Сергея Николаевича было три дублера, похожих на актера со спины как две капли воды. Им нужно было проходить ту часть кадра, которая считалась сложной для больного актера. Сергею Николаевичу сделали несколько париков, необходимых не только для роли, но и для защиты от случайностей. Актер постоянно сидел в тени, чтобы голова не перегревалась. Представьте, Филиппов прекрасно справился с ролью, даже пел и танцевал в кадре…»

Несмотря на недовольство супруги, Филиппов регулярно поддерживал связь со своим сыном от первого брака. Он мечтал, что тот продолжит династию – тоже станет актером. Но Юрий выбрал иной путь и стал художником. Актер на сына за это обиделся. Но еще больший удар постиг отца в начале 70-х, когда его первая жена вместе с сыном эмигрировали в Америку.

Вспоминает Ю. Филиппов: «Перед отъездом за границу я столкнулся с немалыми проблемами. Мне необходимо было получить от отца письменное разрешение на выезд. Скрепя сердце я отправился к нему. Но мадам Голубева даже на порог меня не пустила, прошипев из-за закрытой двери, что они никак не могут сегодня принять. Тогда мы с мамой решили подкараулить его около дома. Издалека заметив меня с мамой, он со всех ног пустился бежать от нас по каналу Грибоедова. Тогда я понял, что отец все еще любит маму… Помню, когда он уходил от нас, крикнул напоследок: «Я вам этого никогда не прощу, вы ко мне еще придете на поклон!» Иногда мне кажется, что он всю жизнь ждал этого поклона и ему очень сильно нас не хватало. Мама так и не вышла замуж после развода, а отец, хотя и жил до конца дней с другой женщиной, так и не заплатил двадцати копеек за развод…»

Но как ни скрывался Филиппов от своей бывшей жены и сына, однако отпустить их за границу ему все равно пришлось. И этого поступка он не смог им простить всю оставшуюся жизнь. Он посчитал уехавших предателями и прервал с ними всякие отношения. Сын регулярно писал отцу письма из заграничного далека, однако тот их даже не читал. Он аккуратно складывал нераспечатанные конверты в коробку, а потом показывал их друзьям.

Вспоминает Л. Духницкая: «Сергей Николаевич редко оставался один. Антонина Георгиевна ездила за ним всюду, буквально не отпуская от себя. Когда же ее не было рядом, он часами говорил о сыне. Расставание с ним было его вечной болью. Ведь радости от общения с Барабулькой у Сергея Николаевича не было никакой. Она же тряслась над мужем, покупала ему розы, приговаривая: «Сереженька так любит цветы!» Когда Филиппов болел, Антонина Георгиевна укладывала его в кружевную постель, надевала на него ночную сорочку с воланами и жабо. Однажды я пришла навестить Сережу. Когда увидела утопающего в кружевах артиста, в голове промелькнуло: «Надо же, прямо как волк, только что съевший бабушку!» Барабулька никогда не вспоминала о родной дочери и все нерастраченное материнство отдавала любимому Сереженьке. Над их супружеской кроватью висел портрет Филиппова невероятных размеров. В новогоднюю ночь она привязывала к старинному абажуру, который висел у них над круглым столом, воздушный шарик – тем самым прославляя каждый год, прожитый Сереженькой после операции…»

В 80-е годы звезда Филиппова закатилась, впрочем, такая же судьба постигла большинство его коллег-сверстников. Его перестали приглашать сниматься, лишь изредка он выезжал с гастролями в глубинку. Но и это вскоре прекратилось из-за проблем со здоровьем (в свое время у актера вырезали две трети желудка). В 1989 году умерла его жена Антонина Голубева, и Филиппов остался практически один.

В те дни его постоянно навещали только два человека: старый приятель Константин и актриса Любовь Тищенко. Они кормили беспомощного старика, убирали его квартиру. По их словам, до них его дом напоминал помойку: везде лежала «вековая» пыль, окурки, в ванне плавало нестираное белье. Из личных вещей у Филиппова практически ничего не было: ни костюма, ни туфель. На сберкнижке не было ни копейки.

Вспоминает М. Боярский: «Однажды я встретил Сергея Филиппова. Ехал на машине и вдруг увидел его идущим к вокзалу. Он был уже совсем стареньким. «Дядя Сережа, – кричу. – Вас подвезти?» – «Спасибо, – говорит. – Вот иду на вокзал сдать билет. А то у меня ни копейки». А билет стоил всего семь рублей. Я усадил его в машину. Бегом к вокзалу, обливаясь слезами. Зашел за угол, билет порвал, отдал ему семь рублей. Хотел дать больше, но он бы не взял. Он вздохнул и говорит: «Эх, Мишка, станешь старым, никому не будешь нужен…»

Смерть пришла к народному артисту Сергею Филиппову 19 апреля 1990 года. Для него она, судя по всему, была избавлением. Вспоминает Е. Моргунов:

«Ленинградская общественность бессердечно отнеслась к артисту, который смешил всех, которого боготворили все. Он умер один в своей квартире и лежал две недели. Соседи обратились на «Ленфильм», и там приняли решение: он пенсионер, вот собес пусть его и хоронит. А может, хоть некролог дать в «Ленинградскую правду»? Зачем, маленький был артист. И только Сашенька Демьяненко, замечательный наш Шурик, собрал по копейкам деньги у актеров, которые были уже на пенсии, у актеров, которые знали Филиппова, сделали гробик и закопали. И слова, совершенно гениальные, написали на могиле: «И не будет в день погребения ни свечей, ни церковного пения». Это были его любимые стихи…»

С. Филиппова похоронили на Северном кладбище, там же, где нашла свой последний приют и его вторая жена – Антонина Голубева. Питерская гильдия киноактеров установила на могиле актера бюст, однако какие-то мерзавцы его осквернили. Пришлось бюст убрать до лучших времен. Наступят ли они?..

Смелый «Трус» (Георгий Вицин)

Г. Вицин (по В. Далю, «вица» – это такая трава, «витая») родился в Териоках, в Финляндии (она тогда входила в Российскую империю) 18 апреля 1917 года. По другим данным, его датой рождения является 23 апреля 1918 года, однако из семейных преданий известно, что мама Вицина специально прибавила ему год, чтобы устроить его в оздоровительную школу, где было место только в младшей группе.

Когда ему исполнилось восемь месяцев, его семья переехала в Москву. Его мать работала билетершей в Колонном зале Дома союзов и частенько, когда сын подрос, брала его с собой на работу. Там маленький Жора впервые приобщился к искусству. В силу того, что он с детства был довольно смешливым, его больше всего привлекала комедия (вспомним гороскоп: «У Огненной Змеи, как правило, хорошо развито чувство юмора»). Позднее он расскажет: «С одной стороны, я был чересчур нервным ребенком, а с другой – меня все смешило. Я понимал и любил юмор, и это тоже меня спасало. На уроках мы с товарищем, таким же смешливым, все время «заражались» друг от друга и хохотали. И нас выкидывали из класса, к нашей же великой радости…»