Евгений Грицяк - Норильское восстание

Начальник Тюремного управления МВД СССР,

полковник Кузнецов

Агентура в политических лагерях была довольно-таки многочисленной. В нашей 4й зоне были выявлены списки всех агентов оперчекистского отдела. Там насчитывалось 620 агентов, т.е. завербован был каждый пятый заключённый. Это та самая норма, что была введена среди всего населения великого Советского Союза, где так «вольно» дышал человек!

И нет ничего удивительного в том, что оперчекистский отдел был уверен, что без его ведома никакое организованное выступление заключённых невозможно. А когда это невозможное стало возможным и даже совершившимся фактом, чекисты схватились за головы и до конца существования Советского Союза спрашивали нас: «Как вам удалось это организовать?»

«Проверенная агентура» не оправдала надежд оперчекистского отдела, по-видимому оттого, что все агенты поступали на свою «службу» принудительно. Их вербовали с помощью таких испытанных методов, как обещания, угрозы, пытки. Один из них, врач С., рассказал, что его подвесили к перекладине вверх ногами и не опустили, пока он не дал своего согласия.

Такие люди, как пишет Алла Макарова в уже упоминавшемся журнале «ВОЛЯ», «несли двойное бремя заключения». Поэтому одни только числились в списках, другие работали как попало, а те, что и хотели бы прислужиться, не могли ничего знать. Потому-то агентура и не сработала; она тоже хотела свободы.

В такой непривычной для себя ситуации администрация лагеря оказалась беспомощной, что и привело к вызову комиссии из Москвы. Про этот факт красноречиво свидетельствует следующий документ.

Документ № 9.

…Учитывая, что все ранее предпринимавшиеся нами меры результатов не дали, а местные условия не дают возможности предпринять какие-либо другие меры, которые бы обеспечили успешную ликвидацию сопротивления и наведение порядка в лагере, прошу направить комиссию из центра.

Заместитель начальника Тюремного управления МВД, полковник Клеймёнов

И вот 6го июня в нашу зону вошла группа высокопоставленных лиц. Один из них, в чине полковника, выступил вперёд и сказал:

«Москве стало известно про беспорядки, которые творятся в Норильске, в том числе и в вашем 4 м лаготделении. Для того, чтобы выяснить положение на месте, Москва откомандировала сюда Правительственную Комиссию. Председателем комиссии назначен я — полковник Кузнецов, начальник Тюремного управления МВД СССР, личный референт Лаврентия Павловича Берии. Члены комиссии: начальник конвойных войск МВД СССР генерал-лейтенант Сироткин и представитель ЦК партии товарищ Киселёв. Поскольку мы с вами всеми переговорить не сможем, то предлагаем выделить из своей среды пятерых представителей, которые изложили бы нам все ваши претензии. Гарантируем, что никто из ваших парламентёров не будет репрессирован».

Комиссия не застала нас врасплох. Мы требовали её вызова, надеялись, что она прибудет, поэтому заранее были готовы к разговору с нею. Было разработано два варианта нашего поведения с нею. Какой из них выбрать — должно было зависеть от нашего ощущения настроения и намерений самой Комиссии: если мы увидим или как-то почувствуем, что Комиссия пришла с явно агрессивными намерениями, то мы должны были ограничиться только жалобами на наше нестерпимое положение. А если комиссия отнесётся к нам лояльно и будет готова выслушать нас, то мы, помимо всех наших жалоб, должны были выдвинуть и ряд требований политического характера.

Группа представителей укомплектовалась очень быстро. Украинцев представлял я, русских — Владимир Недоростков, белорусов — Грыгор Климович. Фамилии ещё двух представителей не были мне известны. Через некоторое время к нам присоединились ещё двое заключённых. Один из них был тоже украинец Мирослав Мелень.

Тем временем возле вахты и, для большей безопасности, недалеко от сторожевой вышки уже стоял накрытый красной скатертью стол, за который сели члены Московской комиссии вместе со своим секретарём.

Вот и мы медленно, руки назад, подходим к столу. Один из членов комиссии, которого Кузнецов назвал товарищем Киселёвым, указывает на меня пальцем и спрашивает: «Фамилия? Фамилия?» Я молча смотрю на свой номерной знак. Кузнецов понял намёк и говорит: «Зачем тебе его фамилия? Не видишь — номер У777? Вот это и есть вся его фамилия». А повернувшись лицом ко мне, добавил: «Ну, ничего. Мы снимем с вас эти номера; они не нужны ни вам, ни нам. Садитесь и рассказывайте. И, кстати, вы сами сюда пришли или вас народ прислал?»

Я показал рукой на заключённых, стоявших на расстоянии тридцати-сорока метров сплошной стеной, и сказал: «Спросите!»

— Ну, хорошо, хорошо, верим, — сказал Кузнецов, признавая нас полноправными представителями. — Говорите, мы слушаем.

Тут к столу подошёл начальник Управления Горлага генерал Семенов. Я заявил, что в его присутствии мы говорить не будем.

— Семенов! — гаркнул на него Кузнецов, — а ты чего тут стал? А ну убирайся отсюда!

Вот как эта встреча отражена в документах МВД:

Совершенно секретно

6го июня 1953 года бригадой работников МВД СССР была проведена беседа с представителями, выделенными заключёнными 4го лаготделения Горного лагеря. В качестве представителей от заключённых выступали: Гальчинский, Недоростков, Грицак, Генк, Климович, Мелень, Дзерис.

Беседа длилась в течение 3х часов. В начале беседы заключённые заявили о том, чтобы местное лагерное руководство не присутствовало, а затем спросили, с кем они будут говорить, на что получили ответ, что говорить они будут с комиссией, назначенной Л. П. Берия.

Зам. нач. 5 отдела УМВД Красноярского края — капитан г/б

/Сигов/

(Примечание: этот документ взят не из упомянутого журнала «ВОЛЯ», а получен автором лично.)

Семенов «убирается», а я начинаю рассказ с вопиющих фактов нарушения законности в Горлаге ещё в 1946 году. Побагровевший от ярости Кузнецов перебивает меня:

— Про что вы нам рассказываете? Вы сами-то когда сюда приехали?

— Ещё и года нет, — отвечаю. — Но я говорю вам то, на что меня уполномочили люди, вон там стоящие перед вами. Это все они вам говорят.

Кузнецов больше не перебивал меня, а я, высказав ему все жалобы, продиктовал наши требования, которые звучали приблизительно так:

1. Прекратить расстрелы и все другие проявления беззакония в лагерях.

2. Заменить всё руководство Горлага.

3. Сократить рабочий день в лагерях ГУЛАГа до 8ми часов.