Е. Горбунова - Александр Корнейчук

Драматические и комические ситуации, образующие главный конфликт пьесы, а этого как раз и не заметили первые ее критики, основаны на разоблачении волюнтаризма, вредно влиявшего на общественную нравственность и на хозяйственную жизнь народа, сковывавшего народную инициативу. Корнейчук показывал, как бесконтрольное единовластие Дремлюги способствовало пренебрежительному отношению его к подчиненным, к их личному достоинству. Бюрократизация управленческого аппарата облисполкома вела к обезличке и безответственности в его так называемых «средних» и «низовых» звеньях, гасила творческую мысль, пробивавшуюся снизу. Деловитость подменялась делячеством, пустозвонством, начетничеством. Человек, в полном смысле слова, приравнивался к «винтику», который ничего не стоило заменить другим, отштампованным по стандарту.

Эти явления с особенной наглядностью воплощены в импозантной и, если угодно, даже импонирующей фигуре Дремлюги, убежденного (и непрестанно убеждаемого подхалимами) в собственной правоте, исключительности и незаменимости. Они, так или иначе, олицетворены в образах Овчаренко, Терещенко, Филиппа; их жертвами становятся знатный полевод Варвара, опытный агроном Вернигора. Своеобразно преломились аналогичные тенденции и в печальном одиночестве Ромодана, по малодушию разрушившего свою семью. Переплетение трудных обстоятельств жизни этих разных людей предопределило сложность драматургического конфликта «Крыльев», не сводимого только к противоречиям Ромодана с Дремлюгой в понимании путей развития народного хозяйства.

Ни Дремлюга, ни, тем более, Ромодан не поддавались привычным измерениям по шаблонной шкале «положительного» и «отрицательного» героев. Находясь в средоточии сюжетного развития, они по-своему и с разных сторон освещали противоречивость не лиц, а явлений, складывавшихся в действительности и нуждавшихся в целостном анализе. Поведение, личные судьбы и чувства центральных героев свидетельствовали об известном неблагополучии в самой жизни. Но отношение к источникам этого неблагополучия у них было разное: Ромодан понимал необходимость перемен; Дремлюга смотрел на эту идею как на очередную «моду», которая пройдет и забудется. Секретари обкома приходили и уходили на его веку не раз, а «голова облисполкома» незыблемо восседал на своем посту.

Многое познавший на опыте своей и народной жизни, Ромодан сделал нужные выводы и для себя лично, и, главное, для направления своей работы. Дремлюга оказался неспособным понять и согласиться с исторически неотвратимой перспективой перемен. Конфликт, заряженный реальным жизненным драматизмом. И можно только пожалеть, что автор пьесы облегчил его, введя на подмогу Ромодану очень кстати подоспевшие решения Пленума ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Этот, по сути дела внедраматический прием, ограждая Ромодана и автора «Крыльев» от нападок, которые легко можно было предвидеть и которых так и не удалось избежать, выполнял функцию Deus ex machina, благополучно разрешавшей самые запутанные перипетии в античной трагедии.

Между тем цельный и последовательный замысел «Крыльев» вполне мог быть реализован без «постороннего вмешательства», собственно драматургическими средствами, ибо персонажи пьесы были объединены внутренними, а не внешними зависимостями. На жизненной основе возникли и развертывались коллизии Ромодана, его распавшейся семьи, его сестры Варвары, ставшей разнорабочей на городской стройке, талантливого агронома Вернигоры, превратившегося в заурядного чинушу; на этой же почве сформировался особый тип оторванного от жизни «докладчика», вроде Овчаренко, колоритные комические, по по-своему и символические фигуры «облплодовоща» Терещенко или помощника Дремлюги Филиппа — этакого ходячего «запоминающего устройства», освобождающего Дремлюгу от необходимости знать факты и цифры, уметь их анализировать и осмысливать. На этой же основе зародились и обрели форму законности главные приемы руководящей деятельности Дремлюги — «завинчивание гаек» и «накачка». Да и сам Дремлюга, человек субъективно бескорыстный, стал не только олицетворением, но и жертвой насаждаемых им казенно-бюрократических порядков, противоречащих принципам социалистической демократии и гуманности.

Тесно соприкасавшиеся друг с другом комедийный и драматический аспекты «Крыльев» расширяли эту гуманистическую и демократическую направленность пьесы. Автор осуждал недоверие и равнодушие к людям, их чувствам, заботам и потребностям как явление пагубное для общества. Эта мысль рождалась из горького опыта Варвары, Вернигоры, Анны, Лиды, самого Ромодана; она, в конечном счете, объясняла и нравственное перерождение людей, подобных Овчаренко, Терещенко, Филиппу. Не случайно комедийные сцепы в «Крыльях», такие, как многочасовой доклад Овчаренко или «подготовка» областного совещания передовиков сельского хозяйства, — принадлежат к числу наиболее полнокровных и выразительных. Здесь идея пьесы открывается с той образно-действенной выразительностью, которой требует именно драматургия.

Драматургический конфликт «Крыльев», повторим ранее высказанное предположение, касался не одной какой-то стороны переживаемого времени, сельскохозяйственных дел, например, а широкого круга общественных явлений — нравственных, этических, народно-хозяйственных, требовавших объективного анализа и действенного вмешательства. Другой вопрос, насколько успешно удалось Корнейчуку реализовать свой замысел. Этому препятствовали и собственные просчеты автора, и те условия, в которых создавались «Крылья».

Последняя написанная Александром Корнейчуком лирическая драма «Память сердца» (1969) полна раздумий о жизни, о представителях старшего и молодого поколений нашего общества, о преемственном развитии традиций социализма. В ней отчетливо воплощены этические и эстетические принципы, та последовательная гуманистическая целеустремленность, которая придает единство многоцветному драматургическому творчеству писателя.

«Память сердца» была написана к 100-летию со дня рождения В. И. Ленина, широко и торжественно отмечавшемуся по всей стране. На взгляд поверхностного читателя было нечто парадоксальное в посвящении исторической дате произведения, самый жанр которого, казалось бы, противоречил всенародному значению события. Действие драмы развертывалось в обыденной домашней обстановке, ее герои — очень скромные по своему общественному положению и складу характера люди — объединены преимущественно личными, семейными и дружескими связями.

По шаблонно-прямолинейным представлениям в пьесе даже трудно «прощупывается» конфликт. Его драматургическая основа не сводится к ссоре Антона, бригадира молодежной бригады, уезжающей на стройку в Индию, с его невестой Раей. Тем более что в этой именно линии сюжета дают о себе знать некоторые натяжки и нарочитость. Хотя внимательный читатель уловит и ее общественно-нравственную подоплеку. Конфликтного (в буквальном смысле этого слова) характера лишена и встреча главной героини Катерины с Антонио Террачини. Связанные глубокой, неугасающей любовью, зародившейся в годы подпольной борьбы против фашистской неволи, они переживают драму, выявляющую не личные, а общественные противоречия недавнего исторического прошлого, невольно их разъединившие. Общий тон пьесы — сдержанный и немного грустный. Прямой разговор о Ленине заходит только однажды, когда Антонио Террачини вспоминает слова своего деда, встречавшегося с Владимиром Ильичем в годы его эмиграции: «Все Гарибальди мира вместе — это Ленин».