Хелльмут Дамс - Франсиско Франко

Разумеется, «директору» было нелегко. Правительство заподозрило неладное: Варела и Оргас были в порядке взыскания переведены на другое место службы, а Вильегас вышел из числа заговорщиков. Впрочем, ряды их получили несколько сомнительное пополнение: к заговорщикам примкнули прореспубликански настроенные генералы Гонсало Кеипо де Льяно и Мигель де Кабанельяс. Наибольшую трудность представляли переговоры Молы с политиками правого направления.

Хосе Антонио Примо де Ривера и его ближайшие друзья в середине марта были арестованы, а «Испанская фаланга» (ИФ) была запрещена. Хосе Кальво Сотело, спикер монархической организации «Renovation Espanola» (RE) — «Испанское обновление» (ИО), — все еще колебался. Хиль Роблес и его «Конфедерация автономных прав» (КАП) в тот момент также не спешили связать себя обязательствами. Фаль Конде и карлистская «Comunion Tradicionalista» (СТ) — «Традиционалистская партия» (ТП) — даже рассорились с генералом Молой, когда тот решительно отверг идею восстановления монархии.

Окончательную ясность должен был внести генерал Санхурхо, назначенный председателем переходного режима, но все еще пребывающий в португальской эмиграции. Он достиг с Лисарсой компромисса, который поначалу был встречен Конде и добровольцами-карлистами с неудовольствием, но в итоге все же одобрен всеми карлистами.

Тем временем республика и без всякого участия заговорщиков-военных неудержимо шла навстречу гражданской войне. Несмотря на постоянное вмешательство гражданской гвардии, повсюду в Андалусии и Эстремадуре, Кастилии и Леоне сельский пролетариат захватывал не только не используемые земли, но и поля, засеянные зерновыми. Абад, Аскасо{35} и Монсени подстрекали крестьян на подобные незаконные действия.

1 Мая 1936 года Народный фронт, как и следовало ожидать, отметил устрашающим военным парадом. Над марширующими колоннами колыхалось море красных знамен, реяли транспаранты с изображениями Маркса, Ленина и Сталина. Представители ВСТ и НФТ/ИФА пели Интернационал, колонны детей скандировали хором: «No queremos catecismo — que queremos communismo!»[28] Тот, кто отваживался выкрикнуть «Viva Espana!», слышал в ответ тысячеголосое: «Patria, no!», «Viva la Russia!».

Стерлись границы между сплоченной группой, объединившейся вокруг Ларго Кабальеро, и отрядами, отличавшимися крайней свирепостью. Впрочем, Индалесио Прието{36}, противник кровавых революционных мер, еще удерживал в своих руках контроль над аппаратом социалистической партии. Но и этому политику не удалось воспрепятствовать функционерам. Последние стояли на более левых позициях и совместно с коммунистами, число которых постоянно росло, создали молодежную организацию во главе с Хулио Альваресом дель Вайо{37}, «Juventudes Socialistas Unificadas» (JSU) — «Объединенная социалистическая молодежь» (ОСМ).

С целью не допустить развала партии и поражения на выборах в случае предстоящего роспуска парламента Прието совместно с другими политиками Народного фронта осуществил низвержение Саморы. Президент был смещен с должности большинством голосов в кортесах. На его пост взошел Мануэль Асанья. Новым главой правительства стал Сантиого Касарес Кирога.

Это не означало поворота к лучшему. Прието стремился в конце концов сосредоточить правительственную власть в руках своей партии. Но его надежды рухнули, и вновь по вине Ларго Кабальеро, прозванного «испанским Лениным», который, как и его радикально настроенные друзья, предпочел революцию. При этом коммунисты поступали мудро, сохраняя сдержанность. Они ожидали, когда наступит необходимый, в соответствии с их учением, революционный момент, и старались, по возможности, избежать провокации военного путча.

Даже если достоверность отдельных документов, найденных позднее, может быть оспорена, не подлежит сомнению, что эти экстремисты под руководством видных агентов Коминтерна из Москвы, таких, как Витторио Кодовила и Эрнё Герё, разрабатывали подробные планы переворота. К примеру, в конце следующего месяца всеобщее возмущение офицерского корпуса вызвал документ, обнаруженный службой безопасности Испании, с директивой, датированной 6 июня 1936 года, об уничтожении военных, не отличающихся революционными настроениями.

Информация поступила к Франко вместе с заверенной копией документа, и он отнесся к сообщению настолько серьезно, что распорядился усилить караульные посты. 23 июня 1936 года генерал обратился к премьер-министру с ходатайством о привлечении армии к восстановлению законного порядка. Касарес Кирога оставил это письмо без ответа. Представление о прямых последствиях этих шагов дает хроника военного заговора.

6 июля 1936 года Мола составил перечень распределения обязанностей, где упоминалось и имя Франко. На главнокомандующего Канарских островов была возложена особо сложная, возможно, решающая операция. Ему предстояло возглавить армию Африки и перебросить это хорошо вооруженное соединение в Испанию.

11 мая во время захода одной из эскадр военно-морского флота в Санта Крус де Тенерифе Франко получил, как он считал, достоверные сведения о том, что флот сможет гарантировать транспортировку соединений североафриканских войск. Разумеется, речь тогда не шла о новой руководящей должности генерала и о его перемещении с острова Гран Канария в Марокко.

Было ясно, что ни один из имеющихся в наличии испанских самолетов не сможет преодолеть столь значительное расстояние. Однако инженер Хуан де ла Сиерва эту проблему решил. С помощью своих английских друзей он зафрахтовал в Кройдоне в агентстве Olley Airways двухмоторный биплан «Dragon-Rapide», который 11 июля 1936 года отправился в так называемый туристский рейс.

С этого момента — после пяти месяцев ожесточенных забастовок и локаутов, охоты на людей, нападений и сцен избиения, мародерства, поджогов церквей и убийств — республика в течение сорока восьми часов прошла путь до полной катастрофы. 12 июля на улице был публично застрелен офицер Сегуридад[29]. 13 июля, вскоре после полуночи, служащие полиции и молодые социалисты выволокли из дома спикера оппозиции Хосе Кальво Сотело{38} и по дороге убили его выстрелом в затылок.

Обе стороны над могилами погибших дали клятву кровавой мести. Десятки тысяч извлекали на свет спрятанное до поры до времени оружие, другие толпами осаждали правительственные здания и требовали выдать им винтовки. Неизвестно, что послужило причиной окончательного решения Молы: убийство ли депутата, совершенное государственными служащими и членами ОСМ, или же революционные события, разворачивавшиеся на улицах. Возможно, его подтолкнул на этот шаг резкий поворот в настроениях карлистов, столь недавно все еще колебавшихся. Два дня спустя генерал произнес ключевое слово: «Семнадцатого в семнадцать».