Анна Корниенко - Тамерлан

В армии Тамерлана существовала также и система награждений за воинские отличия. Такими награждениями могли быть личная похвала самого эмира, повышение жалованья, ценные подарки, дорогое оружие, чины или звания – такие, например, как Храбрый или Богатырь. Воин, отличившийся храбростью, в качестве награды смело мог надеяться получить от эмира вышитую палатку, военный молот, перевязь, колчан, лошадь. Самой распространенной мерой наказания было удержание за конкретный дисциплинарный проступок десятой части жалованья. Были и другие методы взыскания, в частности изгнание из службы за небрежное исполнение своих обязанностей. И подобное наказание считалось очень суровым, даже если нам оно теперь и не покажется таковым на первый взгляд. Кроме личного позора, груз которого и без всего прочего был безмерно тяжел для любого воина, провинившийся зачастую обрекал себя на возвращение в нищенские условия «гражданского» быта, из которых имел шанс выбраться исключительно благодаря армейской службе.

Конница Тимура, составлявшая основу армии эмира, делилась на легкую и тяжелую. Простые воины легкой конницы обязаны были иметь при себе на вооружении лук, 18–20 стрел, 10 наконечников для стрел, топор, пилу, шило, иглу, аркан, мешок для воды (турсук) и лошадь. На 19 таких воинов в походе полагалась одна кибитка. Лучшие монгольские воины служили в тяжелой коннице. Каждый такой воин имел шлем, железные защитные доспехи (панцири, кольчуги, зачастую укрепленные металлическими пластинами), меч, лук и две лошади. На пять таких конников полагалась одна кибитка. Кроме обязательного вооружения у солдат имелись пики, булавы, сабли, мечи и другое оружие. Помимо оружия, каждый из двенадцати эмиров должен был иметь литавру и знамя – эти атрибуты считались своеобразными почетными знаками. Все необходимое в походной жизни монголы везли на запасных лошадях.

В монгольском войске при Тимуре появилась пехота, большей частью легковооруженная. Как ни странно, это были конные стрелки из лука, имевшие при себе 30 стрел, которые спешивались перед боем, благодаря чему значительно увеличивалась меткость стрельбы. Тяжеловооруженные пехотинцы выступали как ударные отряды. Такие конные стрелки играли в основном вспомогательную роль, однако были очень эффективны в засадах, во время боевых действий в горах и при осаде крепостей.

Помимо основных родов войск (тяжелой и легкой конницы и пехоты) были созданы отряды понтонеров, рабочих, инженеров и других специалистов, а также особые пехотные части, специализировавшиеся на боевых операциях в горных условиях (их набирали из жителей горных селений).

Войско Тимура отличалось хорошо продуманной организацией и строго определенным порядком построения. Каждый воин имел и знал свое место в десятке, десяток – в сотне, сотня – в тысяче. Отдельные части войска отличались друг от друга по мастям лошадей, цвету одежды и знамен, боевому снаряжению. Согласно законам Чингисхана, перед походом по всей строгости устраивался смотр войск. Во время походов лагерь Тимура тщательно охранялся; для того, чтобы избежать внезапного нападения врагов, конные отряды стражей уходили на расстояние до пяти километров. Еще дальше рассылались дозорные посты, которые, в свою очередь, высылали вперед часовых.

Для сражений Тимур как опытный полководец выбирал ровную местность с растительностью и источниками воды, где его конная армия могла чувствовать себя максимально комфортно. Солдат он выстраивал так, чтобы солнце не слепило им глаза. Он всегда имел наготове мощный резерв и фланги для окружения втянутого в бой противника. Битву полководец начинал атакой легкой конницы, которая засыпала врага тучей стрел. Имеются сведения, что общий вес такой «тучи» мог доходить до тонны и более, что уже само по себе было тяжелейшим испытанием для вражеского строя. После этого начинались конные атаки, следовавшие одна за другой. Когда противник начинал слабеть, в бой вводился сильный резерв, состоявший из тяжелой панцирной конницы. Известны слова полководца: «Девятая атака дает победу». Мощные атаки, следовавшие одна за другой до победного конца, были одним из главных правил Тамерлана в войне. И не напрасно: с момента, как он стал эмиром, и до конца своих дней этот величайший полководец не потерпел НИ ОДНОГО ПОРАЖЕНИЯ. Безусловно, для подобной тактики требовалась исключительно сильная армия. И она у Тимура была. Он сам сделал ее такой.

С 1371-го по 1380 год Тимур ведет войны с многочисленными ханами, оказавшимися у него на пути. Став эмиром, он посылает посольство к правителю Хорезма (Хивинского ханства) – Хусейну Суфи, который отверг требования Тимура и отказался присоединить к его владениям Хивы, Ката и другие города. Тогда Тимур идет в поход, завоевывает Хорезм и стирает его с лица земли. А на его месте приказывает посеять ячмень… Затем он возвращается и после двухмесячного отдыха идет в страну Джетте, против Камар-ад-дина. Тимур вновь одерживает победу и захватывает жену Камар-ад-дина Хужан Агу и ее дочь Дишольд Агу, которую берет в жены. Через некоторое время в Хорезме вновь вспыхивает восстание. Тимур отправляет туда своего сына Джахангира, который подавляет бунтовщиков, но вскоре после этого умирает, повергая отца в бесконечную печаль.

За девять лет Тимур совершил девять военных завоевательных походов, и вскоре под его властью оказались все соседние области, заселенные узбеками, и большая часть территории современного Афганистана. В течение пяти лет, кроме Хорезма, Тамерлан захватил земли практически всей Малой Азии, Индии и Ирана, в 1378 году, вторгнувшись в Закавказье, разрушил Тбилиси и пленил грузинского царя. Всякое сопротивление монгольскому войску жестоко каралось – как говорят легенды, после себя полководец оставлял неслыханные разрушения, стирал города с лица земли и полностью уничтожал мирное население, после чего, в назидание другим, воздвигал пирамиды из голов поверженных вражеских воинов. Молодых девушек и женщин, вместе с плененными мастеровыми и ремесленниками, Тимур отправлял в Самарканд. Строя в своей столице восхищающие великолепием здания и закладывая основы тимуридского ренессанса, Тамерлан разрушал до основания древнейшие красивейшие города. Прослышав об этом, жители многих населенных пунктов, к которым подходил со своей армией монгольский завоеватель, без боя открывали ворота и сдавались на милость победителя: с теми, кто сдавался в плен, по дошедшим до нас сведениям, полководец обходился милосердно.

Если в жестокости Чингисхана прослеживался исключительно холодный расчет, то в жестокости Тимура (по мнению некоторых исследователей) со временем проявляется болезненное зверство маньяка, объяснить которое кое-кто пытается физическими страданиями воителя, которые он терпел всю свою жизнь после ран, полученных в Сеистане, а кое-кто – явным психическим сдвигом. В подтверждение своих предположений они пытаются обратить наше внимание на подобную психопатическую ненормальность и у сыновей Тимура (всех, кроме Шахруха), и внуков. И вывод, следующий из всего этого, таков, что, в отличие от Чингисхана, Тимур не нашел в своих потомках ни надежных помощников, ни продолжателей своего дела из-за их генетически заложенного психического отклонения. Именно по этой причине его империя оказалась еще менее жизнеспособной, чем результат стараний Повелителя Сильных.