Арнольд Дейч. Вербовщик Божьей милостью - Александр Юльевич Бондаренко
На самом же деле Коммунистический интернационал изначально можно было уподобить Генеральному штабу мировой революции – той самой, о которой так страстно мечтал когда-то товарищ Троцкий. Если же говорить образно, то задача Коминтерна предельно точно формулируется словами Александра Блока из поэмы «Двенадцать»:
Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем.
Сказано всё – ни отнять, ни прибавить – хотя и блоковское продолжение текста тут может быть вполне уместным…
Не получилось. (Если обратиться к А.А. Блоку – для тех, кто эти строки помнит, – выходит, что Господь не благословил?) Как мы уже знаем, после неудавшегося восстания 1919 года понятие «Красная Бавария» сохранилось лишь в наименовании питерского пивного завода, ранее называвшегося «Старой Баварией»… Да и сама идея «перманентной революции», которую рьяно отстаивал Лев Троцкий, довольно быстро ушла в небытие по причине своей нереализуемости, заменённая строгой сталинской концепцией «построения социализма в отдельной взятой стране», что, как мы помним, практически получилось… Так что идея ушла, а вот Коминтерн остался и отнюдь не бездействовал, потому как выбрасывать «на свалку истории» эту мощную и разветвлённую организацию, фактически охватившую весь «цивилизованный мир», никто не собирался.
Номинально он так и считался Генштабом грядущей мировой революции – большевики в любом случае не сомневались в конечном переходе мира на «социалистические рельсы», не назначая тому, однако, конкретных сроков, но всемерно старались этому процессу способствовать. Через этот «штаб» осуществлялась их связь с зарубежными компартиями – точнее даже, руководство «братскими партиями» из Москвы. Ну и что для нас особенно важно, возможностями Коминтерна активно пользовались советские спецслужбы – внешняя и военная разведки, притом что в разведывательной работе и сам Коминтерн, его агенты, играли весьма серьёзную роль.
Вот несколько строк из соответствующей инструкции от 8 августа 1921 года:
«2…Представители ВЧК и Разведупра не могут обращаться к заграничным партиям и группам с предложением об их сотрудничестве для Разведупра и ВЧК.
3. Разведупр и ВЧК могут обращаться за помощью к компартиям только через представителя Коминтерна.
4. Представитель Коминтерна обязан оказывать ВЧК, Разведупру и его представителям всяческое содействие»[65].
Из сказанного понятно, что в данном случае Коминтерн выступал в роли диспетчера, распределяя усилия разведслужб и порядок сотрудничества с зарубежными компартиями. Вполне разумно, ибо в противном случае две наши разведки неминуемо бы сталкивались лбами, выступая не как добрые «соседи» (так называют друг друга представители этих спецслужб), но как неизбежные конкуренты. Конечно, этот момент тогда не афишировался, но многие из советских разведчиков – к примеру, легендарный и всем известный Рихард Зорге – прошли именно ту самую «школу Коминтерна».
Вышеупомянутый ОМС до 1921 года именовался Конспиративным отделом, обеспечивавшим контакт между руководством Коминтерна и иностранными компартиями – а также, так сказать, в другую сторону, связи между Коминтерном и советскими спецслужбами. Но как бы он ни назывался, это было именно разведывательное подразделение, выполнявшее соответствующие задачи. «В центральном аппарате ОМСа созданы четыре сектора: шифровки, передачи (связи), финансов и учёта техники. Сектор шифровки обеспечивал шифровку и дешифровку корреспонденции и взаимодействовал со Спецотделом при ВЧК. Сектор передачи (связи) осуществлял непосредственное прохождение документов по каналам отдела. Финансовый сектор занимался вопросами нелегального финансирования и бухгалтерского учёта. Сектор учёта техники ведал вопросами изготовления фальшивых и приобретения настоящих документов и снабжения ими работников Коминтерна из иностранных компартий»[66].
По последнему предложению можно просто скользнуть глазами – мол, какие там особенные трудности в изготовлении фальшивого паспорта? Берёшь образец, усаживаешь хорошего художника – и тот по подобию этого образца делает нечто под нужного человека. Однако в таком случае действительно выйдет «нечто», а не «хороший» – то есть надёжный документ, который будет соответствовать личности владельца, надёжно обеспечивать его безопасность, поможет ему обойти все ловушки на пути легализации и дальнейшей нелегальной жизни…
Работа, если вкратце, начиналась с определения национальности будущего обладателя «рукодельного» документа. Конечно, прежде всего таковой должен был свободно говорить на языке своей «родины», но «родину» эту следовало выбирать не только по знанию языка, но и по целому ряду иных причин, вплоть до международного авторитета конкретной страны. Помните, у Владимира Маяковского – «Стихи о советском паспорте»? Там всё сказано:
К одним паспортам —
улыбка у рта.
К другим —
отношение плёвое.
С почтеньем
берут, например, паспорта
с двухспальным
английским лёвою.
Глазами
доброго дядю выев,
не переставая
кланяться,
берут,
как будто берут чаевые,
паспорт
американца.
На польский —
глядят,
как в афишу коза.
На польский —
Выпяливают глаза
в тугой
полицейской слоновости —
откуда, мол,
и что это за
географические новости?
И не повернув
головы кочан
и чувств
никаких
не изведав,
берут,
не моргнув,
паспорта датчан
и разных
прочих шведов.
Примерно так, хотя и не совсем, не во всём точно. Действительно, паспорта с «двухспальным лёвой» были весьма уважаемы, однако подделывать их оказалось очень сложно. Про «всяких шведов» Владимир Владимирович зря так говорил – скандинавы и их паспорта тоже были весьма уважаемы, вот только скандинавские языки к числу распространённых отнюдь не относились и были трудны для изучения. Зато поляки и прибалты числились не то что 2-м, но даже скорее 3-м сортом, почему их паспорта являлись плохой защитой.
А вот как, по словам Ганса Рейнерса, эксперта по паспортам в Коминтерне, описывается очень непростая процедура подготовки фальшивых документов в книге «Шпионаж по-советски»:
Мы, конечно, имеем бланк германского паспорта и хотим заполнить его для господина Мюллера из Мюнхена. Но мы должны иметь в виду, что Мюллер в один прекрасный день может появиться в Мюнхене и его документы будут тщательно проверены полицией. Какие чернила применяются в Мюнхене для паспортов? Как зовут офицера, который подписывает паспорта? Мы даём указания нашему агенту в Мюнхене узнать это и получаем от него подпись Шмидта, шефа полиции, а это отнюдь не простая операция. Теперь надо узнать время подписания, а это новая головоломка, мы должны знать, что господин
