Отто Ляш - Так пал Кенигсберг

Прорыв

Примерно 17 феврали через Земландскую армейскую группу, которой командовал генерал от инфантерии Гольник, я получил от группы армий следующий приказ: «Замландским дивизиям 19 февраля перейти в наступление для прорыва блокады крепости Кенигсберг. С этой же целью в тот же день организовать со сторона крепости прорыв навстречу наступающим земландским дивизиям. Для этого крепости ввести в бой части танковой дивизии и Первую пехотную дивизию». Тщательно продумав со своим начальником штаба меры, необходимые для этой цели, я пришел к следующему решению. Учитывая, что все предыдущие попытки замландских дивизий перейти в наступление против упорного и превосходящего их в силе противника оказались безрезультатными, прорыв для соединения с замландскими войсками может иметь шансы на успех лишь в том случае, если сильным и внезапным ударом возможно глубже вклиниться на западе во фронт противника. Существовал огромный риск, дело обещало успех лишь в случае, если наши намерения останутся тайной для противника и если русские не вздумают в это время предпринять наступление на восточном или южном фронте. Судя по обстановке, таких намерений противник пока не имел. Риск оправдывался тем, что это была последняя и единственная возможность связать Кенигсберг с остальным миром. В результате создавались условия для эвакуации через Пиллау в Рейх значительной части скопившегося в городе гражданского населения, а также для пополнения необходимым оружием, боеприпасами и прочей амуницией ослабленных в последних боях частей Кенигсбергских дивизий с их разрозненными подразделениями.

Русские держали в районе Метгетена чрезвычайно сильную оборону: русское командование, разумеется, отдавало себе отчет в том, что наша попытка восстановить связь между Кенигсбергом и Пиллау не включена. В одном из приказов русских от 15 февраля 1945 года говорилось, что ввиду ожидаемого со стороны немцев наступления следует усилить оборону в районе Кляйн Хольштайна – Мегетена – Амалиенхофа – Крагау – Коббельбуде. В этом районе находились соединения 39 армии под командованием генерал-лейтенанта Людникова. В трофейных документах, добытых во время наступления, говорилось, что при проверке боеготовности были выявлены грубые нарушения. Дисциплина в войсках слаба, сержантский состав занимается пьянством и мародерством, транспортные средства загружены трофейным тряпьем. Согласно приказа от 10 февраля гражданские должны были немедленно отводиться в тыл за 20 километров от зоны боевых действий. У русского командования были, следовательно, свои проблемы и заботы. Однако бесчинства, чинимые по отношению к гражданскому населению в захваченных населенных пунктах оно не пресекало. Трехнедельная передышка способствовала не только защите крепости, но и русской обороне.

Необходимые мероприятия по подготовке к наступлению были проведены в полной тайне и при соблюдении возможной маскировки. 18 февраля в разговоре по телефону с командующим Замландской армейской группой я понял, что он вне себя от гнева, так как вопреки его приказу я наметил для предстоящего наступления всю Пятую танковую дивизию и, сверх того – еще 561 Дивизию народных гренадеров. Командующий подчеркнул, что эти меры я принимаю под свою собственную ответственность. В ответ я заявил, что, полагаю, тут могут помочь только решительные действия, и что я готов нести ответственность за это, ибо от того, удастся или не удастся наступление, зависит жизнь или смерть всего гарнизона и гражданского населения.

Наступило 19 февраля. Мощной атакой в ожесточенной схватке с противником, оказавшим сильное сопротивление, храбрые восточно-прусские солдаты Первой пехотной дивизии, неся значительные потери, вырвали у русских ключевую позицию Метгетен, продвинувшись до стратегического рва. Сокрушительным ударом только в районе метгетенской школы было взято 25 противотанковых, орудий, сосредоточенных на позиции. Рано утром 20 февраля Пятая танковая дивизия ринулась в атаку и прорвалась вперед, соединившись в течение дня с замландскими войсками. Одновременно, выступившим подразделениям дивизии Микоша и Первой пехотной дивизии удалось очистить от остатков русских войск лес в районе Коббельбуде и, со своей стороны, также соединиться с Замландским фронтом. Наступление на Метгетен было последним славным подвигом наших солдат на земле Восточной Пруссии. Оно свидетельствовало о несгибаемом духе кенигсбергского гарнизона. И войска, и командование сознавали всю необходимость операции по восстановлению связи с Пиллау, нашей спасительной гаванью, и отдавали свои силы до последнего. Особенно храбро действовали молодые кенигсбергские солдаты. В состав группы, наступавшей с внешней стороны, входили три дивизии, все они были более или менее потрепаны в боях на Земланде. Начав наступление в тот же день, 19 февраля в 5.30 утра, эти дивизии вели тяжелые бои, медленно, шаг за шагом преодолевая хорошо оборудованные, насыщенные противотанковой артиллерией позиции противника. За два первых дня они продвинулись на 2-4 километра. Особенно упорные бои велись за Гросс Блюменау. После соединения с крепостными войсками наступление велось в восточном направлении, однако овладеть господствующими высотами так и не удалось. В результате противник получил возможность просматривать тылы нашего нового переднего края обороны и участок железнодорожной линии Кенигсберг – Пиллау. Тем не менее движение по этой дороге возобновилось. В конце февраля удалось очистить от противника Фухсберг. Намечалось также улучшить линию фронта в районе мельницы Лаут, где противник придвинулся к нам на расстояние до 40 метров, однако эта операция не состоялась.

Оборона в составе замландского фронта

Благодаря героическим действиям кенигсбергских войск железная дорога и шоссе на Пиллау были отвоеваны у противника и Кенигсберг снова был связан с внешним миром. Появилась возможность устранить последствия непростительного промаха партийных инстанций и эвакуировать из района боевых действий многочисленное кенигсбергское население. Однако, вскоре в этих планах пришлось разочароваться. Пытались, правда, под непрерывным нажимом с моей стороны эвакуировать основную массу населения. Но подготовить в Пиллау необходимое для этого количество судов за короткое время оказалось невозможным и отправка людей шла медленно. Прибывающих из Кенигсберга жителей пришлось отправлять в промежуточный лагерь и Пайзе, возле кенигсбергского морского канала. Наспех организованный и плохо подготовленный, как нередко тогда случалось, лагерь этот вскоре оказался без продуктов, в бараках началась эпидемия. Женщины, разместившиеся там со своими детьми вскоре вновь появились у меня в Кенигсберге с просьбой разрешить им вернуться в город, в свои квартиры и дома, где они могли, по крайней мере, питаться. Помимо всего прочего, они испытывали страх, не решаясь отправляться через море в Германию на крупных транспортные судах, особенно после того, как прошел слух, что два таких судна «Вильгельм Густлов» и «Штойбен» пошли на дно совсем своим живым и мертвым грузом. Несмотря на протест со стороны партии, которая требовала, чтобы я воспрепятствовал возвращению жителей насильственными действиями, я, не раздумывая, шел навстречу пожеланиям этих несчастных, людей, предоставляя им возможность остаться в Кенигсберге и избежать на время тяжких лишений. Из двух с лишним миллионов жителей Восточной Пруссии и Кенигсберга многие тысячи отправлялись, в конце концов, на запад в эти трудные зимние месяцы, однако не столько по разработанному партией плану, сколько по собственной инициативе.