Ее словами. Женская автобиография. 1845–1969 (СИ) - Мартенс Лорна
Рассказанная от первого лица, эта книга кажется автобиографией детства и юности, написанной прямо и просто. Но Оду назвала ее романом. Она дала главной героине вымышленное имя, и при ближайшем рассмотрении книга полна не только вымыслов, отклонений от биографических фактов, но и, как показал биограф Оду Бернар-Мари Гарро15, беллетристических приемов*. Выдающийся прием Оду – аллюзия. Ее Мари-Клэр рассказывает свою историю строго с точки зрения ребенка, которым она была в то время, без авторских вставок. Этот отказ от взгляда в прошлое и нарративной мудрости стал новшеством для женских автобиографий детства. Оду конструирует видение ребенка таким образом, чтобы в сюжете оставались лакуны, загадки, незавершенные линии. Они искушают читателя попытаться заполнить, решить и связать их самому. Часто тайны не поддаются разгадке, но иногда они легко уступают знаниям взрослых. Вот, например, показательный случай: читателю (в отличие от рассказчицы) понятно, что дружба между сестрой Мари-Эми и священником – любовная интрига и что затворничество сестры, ее ночные крики и сверток, с которым священник покидает монастырь, означают беременность и роды.
Оду прекрасно раскрывает психологию ребенка, как в мелочах, так и в сюжете целиком. Когда умирает мать главной героини – Оду потеряла свою мать в возрасте трех лет, – Мари-Клэр явно не понимает, что случилось, и быстро отвлекается на дождевых червей. Оду очень живо передает ощущение преследования, когда тринадцатилетняя Мари-Клэр убегает с фермы, на которую ее отправили работать пастушкой: она описывает, как ночью бежит по дороге к городу, как ей слышатся шаги невидимого преследователя, который, кажется, вот-вот схватит ее, а животные выпрыгивают на нее из леса. А сон, который снится восемнадцатилетней Мари-Клэр после того, как ее бросил возлюбленный, демонстрирует, что девушка бессознательно видит свою жизнь как череду лишений и притеснений. Оду никогда не отходит от точки зрения героини, показывает, но не комментирует. Перед нами девушка, жаждущая любви, которая после смерти матери пытается найти ей замену – человека, который ее полюбит. Подобно Фелисите из иронической повести Гюстава Флобера «Простая душа», Мари-Клэр – женщина из рабочего класса без каких-либо перспектив в провинциальной Франции. Как и героиня Флобера, она продолжает терять дорогих ей людей: в приюте ее разлучают с любимой сестрой Мари-Эйми, судьба разводит Мари-Клэр с Юджином, братом фермера, который был к ней добр, позже она теряет своего любовника Анри Делуа – сына хозяина дома, в котором она работала. В то время как объекты любви героини Флобера становятся все незначительней, и последним из них становится попугай, потери Мари-Клэр следуют вполне правдоподобной биографической траектории.
Удручающие истории других девушек из монастыря, включая сестру Мари-Эйми, подпитывают скрытый месседж книги о том, что девочек без состояния в ту эпоху ждала тяжелая судьба и что прежде всего женщин угнетали женщины. История Мари-Клэр заканчивается тем, что мать-настоятельница выгоняет ее из приюта, куда она вернулась в возрасте восемнадцати лет. Ее сестра, которую она не видела двенадцать лет и которая к тому времени вышла замуж, встречает Мари-Клэр у ворот монастыря и «твердо» советует ей остаться в городе. Женской солидарности не наблюдается.
Женская автобиография детства в Англии, США, Австралии и Ирландии
Руссо написал «Исповедь», а Санд опубликовала «историю» своей жизни. Слово «автобиография» не использовалось во французском языке до середины XIX века. Женщины, создавшие значимые автобиографические произведения о своем детстве, использовали другие термины: «мемуары» у Мишле, у Готье – «воспоминания», а у Адам – «роман». Термин «автобиография» пришел из Англии, где был придуман в 1797 году для обозначения «нового» жанра16. Линда Петерсон описывает, как быстро прижилось это слово на фоне растущего интереса к публикации старых личных документов.
В течение двух десятилетий после появления термина британские антиквары, исследователи и критики раскапывали и публиковали духовные мемуары и семейные истории XVII века, которые они часто именовали «автобиографиями»17, в то же время викторианские писатели – в их числе и некоторые женщины – писали собственные «автобиографии». Это объясняет, как в середине XIX века «Джейн Эйр» могла появиться с подзаголовком «Автобиография».
Петерсон также демонстрирует, что пишущие автобиографии британские женщины XIX века опирались прежде всего на две традиции: духовные мемуары (которые практиковали женщины XVII века) и семейные мемуары (в XVII веке бывшие жанром женщин из высшего общества). Часто эти две традиции сочетались, как, например, в «Личных воспоминаниях» (1841) Шарлотты Элизабет Тонна и «Автобиографии» (1877) Гарриет Мартино, хотя Мартино переосмыслила духовные мемуары как историю профессионала. Самым безопасным, самым «естественным» вариантом для женщин были наиболее традиционные, семейные мемуары. Петерсон пишет:
Мемуары – семейные по своей направленности, реляционные по способу самопрезентации – позволяли женщинам писать в качестве матерей, дочерей и жен. Это давало им возможность представить свою жизнь через призму «хороших» женских сюжетов.
Она отмечает, что «женщины испытывали давление жанра семейных воспоминаний, даже когда им было актуально избежать этой традиции и освоить другую»18.
В своей двухтомной антологии «Записки о девичьем детстве» Валери Сандерс показывает, что женщины XIX века, в отличие от своих предшественниц XVII и XVIII веков, при написании полных автобиографий уделяли внимание своему детству. Некоторые из этих автобиографий предназначались только для чтения внутри семьи, другие – для посмертной публикации, а некоторые, в основном начиная с 1890‑х годов, были опубликованы самими авторами. Как правило, женщины писали о своих детских годах проницательно и довольно подробно. Некоторые даже писали о своем детстве в интимной, сопоставимой с французской, манере исповеди – например, Мартино в «Автобиографии», которую она писала с целью посмертной публикации. Но откровенные детские воспоминания, написанные женщинами, время от времени появлялись и значительно раньше, с самоизданными «Откровениями о детстве» (1854) Анны Джеймсон, где она обосновывает свои представления о воспитании детей «некоторыми воспоминаниями о собственной детской жизни»19, и воспоминаниями «Жизнь миссис Шервуд» (1854) Марты Шервуд, опубликованными ее дочерью в 1854 году – через три года после смерти автора. Сама автор заявляла: «Если от меня это зависит, пока я жива, мир не увидит этих записок»20. Существует контраст между воспоминаниями детства в неопубликованных и опубликованных посмертно автобиографиях (антологизированных Сандерс), и автобиографиями о детстве, которые женщины писали для публикации (которые я рассматриваю здесь). Последние написаны более изысканно, стилизованно, взвешенно, скромно и менее отвлеченно.
Поджанр автобиографии детства, возникший на английском языке во второй половине XIX века, гармонирует с традицией семейных мемуаров. В 1845 году Мэри Хоувит опубликовала автобиографию детства «Моя собственная история, или Автобиография ребенка». Она стала, насколько мне известно, первой женщиной, решившей написать автобиографию только о детстве. До этого она выпустила успешную серию детских книг. Она писала для юной аудитории, вспоминая о своих первых десяти годах жизни так, будто рассказывает истории своим внукам. Ее новаторская автобиография детства вдохновила многих последовательниц, особенно среди детских писательниц следующих поколений. Хоувит не фокусируется на себе, а скорее воссоздает картину семьи, места, людей, обычаев и времени своего детства. Чаще всего она использует местоимение «мы». Хоувит объясняет:
