Василий Новицкий - Из воспоминаний жандарма

По этому делу [а также и по другим преступлениям] киевской революционной организации даны были сильные репрессии, впервые в г. Киеве выразившиеся в смертных приговорах военного суда о шестнадцати человеках, из коих в г. Киеве были казнены через повешение восемь человек, а восьми дарована жизнь по ходатайству моему перед генерал-губернатором, конфирмовавшим в то время приговоры суда, вследствие выраженного преступниками полного раскаяния. Восьми человекам, над которыми совершены были приговоры в Киеве, были закрыты глаза на вечность мною, так как, хотя приводили смертную казнь в исполнение воинские начальники, но г. генерал-губернатором генерал-адъютантом Чертковым все было возложено на меня по наблюдению за соблюдением всех обрядов смертной казни — даже палач Фролов был отдан в мое распоряжение. Все тяжелые поручения были мною выполнены с твердым сознанием долга и непоколебимою стойкостью, благодаря которым я избег в то время, быть может, мести.

Известное всей России «Чигиринское дело» Киевской губернии, 1878–1879 гг., возникшее при моем предместнике, закончено мною. По этому делу привлечено было обвиняемых полторы тысячи крестьян Чигиринского уезда, которые, под руководством известных революционных деятелей Стефановича, Дейча, Бохановского, Дебагория-Мокриевича[24] и других, вошли в тайное сообщество, настолько сильно сплоченное, что при поступлении в него являлись в Киев для принятия присяги, целуя крест и Евангелие, на верность сообществу и были вооружены пиками для оказания вооруженного сопротивления власти.

В 1879 году я получил от шефа жандармов в предписании управляющего III отделением собственной его императорского величества канцелярии, 6-го февраля за № 693 «выражение полного довольства по принимаемым мною мерам в видах пресечения революционной пропаганды, каковые признавались вполне целесообразными».

В 1879 году арестованное в г. Елисаветграде неизвестное лицо с разрывными снарядами было установлено мною, и задержанный оказался известным революционным деятелем, евреем Григорием Гольденбергом[25], принимавшим на себя убийство императора Александра II вместо Соловьева[26], убившим Харьковского губернатора князя Кропоткина и работавшим совместно с Гартманом[27] в подкопе, который был устроен около полотна Московско-Курской железной дороги. Гольденберг, не обнаруживая своей личности, отказался от всяких показаний и был отправлен из Елисаветграда в г. Одессу. Бывший начальник Одесского жандармского управления полковник Першин обратился ко мне с письмом дать товарищеский совет и указания, каким путем расположить Гольденберга к даче показаний. Обдумав, я отправил из Киева в Одессу отца и мать Гольденберга, и, сообщив полковнику Першину, что я родителей Гольденберга убедил воздействовать на сына, который до беспредельности любит мать, предложил полковнику Першину не только допустить Гольденберга к свиданию с родителями, но разрешить жить с сыном и иметь ночлег у сына в камере.

Полковник Першин принял мой совет, и Гольденберг поддался убеждениям матери и дал обширное показание, осветившее вполне действия всех революционных партий и организаций в России с указаниями действующих лиц.

Полковник Першин, в письме ко мне 21 марта 1880 года, хранящемся у меня поныне в подлиннике, выражая мне признательность за оказанное содействие, препроводил мне первому копию показания Гольденберга, добавив, что после двухнедельной беседы с Гольденбергом, последний окончательно решился давать показания только после свидания с отцом и матерью, «за которое он обязан исключительно и только мне».

В 1880 году, в письме на мое имя, 30-го октября за № 8167, начальник верховной распорядительной комиссии генерал-адъютант граф Лорис-Меликов[28] изволил выразить «за личную мою распорядительность и энергию» свое удовольствие в таких выражениях: «Вменяю себе в приятный долг выразить вам особую мою благодарность за вашу полезную деятельность».

В 1881 году бывший директор департамента полиции, барон Велио, в письме 27 января за № 613, выразил мне, что «полезная моя служба имеет достаточную известность и ценится вполне».

После обнаружения в г. Петербурге подкопа в 1881 году по Мало-Садовой улице в доме Менгдена, некоторые участники производимого подкопа в сырной лавке «Кобозева» бежали из С.-Петербурга, а именно Ланганс[29], Морейнис[30] и другие, и они были распоряжением моим заарестованы в г. Киеве, все с подложными видами, и в числе их была задержана также и Кобозева, жившая в Киеве под подложным паспортом на имя Емельяновой, известная в преступном сообществе под именем Баски, а настоящая ее фамилия по установлении личности оказалась Анна Якимова[31].

С 1881 года и в последующие годы служба моя известна его высокопревосходительству г-ну министру внутренних дел, шефу жандармов В. К. фон-Плеве[32], а потому я не даю себе права о ней сказать что-либо.

В приказе по корпусу 28 марта 1884 года за № 34 выражена мне командиром корпуса «особая благодарность за отличную распорядительность, настойчивость в служебных действиях и энергию», да за то, что «в течение марта месяца того года путем наблюдения и розысков, предпринятых чинами Киевского губернского жандармского управления, в г. Киеве было дознано существование преступного тайного сообщества, открытие которого повлекло к обнаружению массы вещественных доказательств преступной деятельности этого сообщества и к целому ряду арестов важных злоумышленников, из коих двое, при задержании их, оказали вооруженное сопротивление».

В 1883 году, по распоряжению моему, был задержан в г. Киеве разыскиваемый по С.-Петербургскому дознанию житель г. Вормса Александр Никвист[33], проживавший в Киеве по подложному документу на имя Нейпах. Корреспонденция, адресованная на имя Нейпаха (Никвиста), была мною лично задержана на почте. В корреспонденции этой оказалось письмо крайне подозрительного содержания из Варшавы, в котором неизвестный автор просил адресовать письма в Варшаву на имя Леонии Каминской. В виду этого я телеграфировал начальнику Варшавского губернского управления наблюсти и задержать личность, которая будет получать письма на имя Леонии Каминской. Явившаяся за получением этой корреспонденции женщина была задержана, причем у нее при личном обыске найдена была в кармане важная переписка, касающаяся образовавшегося в Варшаве особого сообщества польской рабочей партии «Пролетариат». Задержанная личность долго своего звания и фамилии не открывала, но впоследствии была установлена и оказалась классной дамой Варшавского Александро-Мариинского института Ентыс[34]; последовавший затем обыск помещения ее в Институте дал результаты, повлекшие открытие всего общества «Пролетариат» в Варшаве и известных, впоследствии казненных в г. Варшаве, Бардовского[35], Осовского[36] и Петрусинского[37]. Бывший начальник Варшавского жандармского округа, ныне Иркутский генерал-губернатор, сенатор генерал-лейтенант граф Кутайсов неоднократно докладывал высшему моему начальнику, что все дело обнаружения в г. Варшаве рабочей партии и сообщества «Пролетариат» обязано всецело телеграмме моей о задержании Леонии Каминской (Ентыс), ибо в Варшаве никаких сведений до задержания Ентыс о важных членах сообщества «Пролетариат» не было.