Петр I - Василий Берг
Зачем Петру понадобился маскарад, ведь из-за приметной внешности и почтения, которое оказывали ему окружающие, всем было ясно, кто таков урядник Петр Михайлов?
Причин было две. Во-первых, надо вспомнить, что Петр не любил церемоний, а посольству, официально возглавляемому царем, было невозможно обойтись без полного церемониала – регламент не позволял. Во-вторых, личина урядника была очень удобной с точки зрения дипломатического политеса. Так, например, во время обсуждения условий российско-бранденбургского[29] союза послы могли ссылаться на отсутствие полномочий для принятия решений, которые им не хотелось принимать, – доложим по возвращении обо всем государю, и он объявит свою волю. Государь при этом находился рядом, в посольской свите, и все, кому следовало, об этом знали, но у дипломатии свои правила: пока царю не угодно раскрыть свое инкогнито, считается, что его здесь нет.
Первым крупным городом на пути посольства стала Рига, столица шведской Ливонии.[30] Здесь у Петра не было политических интересов, он рассчитывал проехать через шведские владения как можно скорее.
На границе посольство встретили посланцы рижского генерал-губернатора Эрика Дальберга, которые сообщили, что кормиться и нанимать дополнительные подводы для более скорого передвижения посольству придется за свой счет. Это было нарушением принятых традиций, согласно которым послов должна была брать на довольствие и обеспечивать транспортом принимающая сторона. Справедливости ради нужно заметить, что 1696 год выдался неурожайным и вся Прибалтика жила впроголодь. Кроме того, рижские власти не были извещены о точном времени прибытия посольства. Но, так или иначе, первое впечатление от заграницы оказалось неприятным. Словно бы желая сгладить его, в Риге посольству оказали торжественный прием с пушечной пальбой. «Приняты господа послы с великою честию; при котором въезде была из двадцати четырех пушек стрельба, когда в замок вошли и вышли», – сообщал Петр в одном из писем к Виниусу. Но при этом посольство разместили по принципу «где попало», в обычных домах, и все необходимое пришлось покупать за свой счет, причем втридорога: местные купцы беззастенчиво пользовались возможностью нагреть руки на русских, которых весенний разлив Двины вынудил задержаться в Риге на восемь дней – до 8 апреля. Итоговое впечатление Петра о Риге было таким: «Здесь мы рабским обычаем жили и сыты были только зрением». Когда царь захотел поближе ознакомиться с рижской крепостью, караульные солдаты воспрепятствовали этому и даже пригрозили оружием. «Зело здесь боятся, и в город и в иные места и с караулом не пускают, и мало приятны», – писал Виниусу Петр. Короче говоря, в Риге все вышло против ожиданий, и вдобавок ко всему Двина некстати разлилась.
«Хороший обед заставляет забыть о скудном завтраке», – говорят немцы. В Митаве, при дворе курляндского герцога Фридриха Казимира, прием был совершенно иным – таким, что лучшего и желать нельзя. Курляндский герцог хотел произвести хорошее впечатление на русского царя (в шведской Риге этого никто делать не собирался), а кроме того, он был давним сослуживцем Франца Лефорта – оба когда-то сражались против французов на стороне голландцев. «Везде для них [русских] держали открытый стол и развлекали их музыкой и игрой на трубах. Повсеместно на этих пирах пили чрезмерно, словно его царское величество был вторым Бахусом. Я никогда не видел, чтобы люди так пили», – писал в своих мемуарах барон Бломберг, отец которого был курляндским послом в Москве в начале царствования Петра.
С Митавы началась дипломатическая деятельность Великого посольства. Союз с Курляндией сулил две выгоды – политическую (лучше пусть с нами дружат, чем со шведами и поляками) и экономическую (Петр хотел вести морскую торговлю через курляндские порты. Зародившийся союз будет скреплен в 1710 году женитьбой Фридриха Вильгельма, сына Фридриха Казимира, на племяннице и крестнице Петра Анне Иоанновне, будущей российской императрице.
Из Митавы Великое посольство направилось в Кенигсберг, столицу курфюршества Бранденбург, где его приняли еще круче, чем в Митаве. Торжественный въезд, состоявшийся вечером 18 мая, проходил под музыку, орудийный салют и восторженные крики горожан. На пути следования послов по обеим сторонам улиц стояли шеренги прусских солдат под распущенными полковыми знаменами… Курфюст Фридрих Третий имел слабость к пышным церемониям в древнеримском духе, а кроме того, желал перестать быть вассалом польской короны, чему мог поспособствовать союз с Россией. Но в то же время Фридрих боялся навлечь на себя гнев могущественного шведского соседа, и потому союз был заключен в устной форме – Петр и Фридрих поклялись выступать совместно против любых врагов, и на память об этом новый союзник получил от русского царя крупный рубин.
К слову – о польской короне. За время полуторамесячного пребывания в Пруссии Петр обеспечил переход освободившейся короны к нужному претенденту – саксонскому курфюрсту Фридриху Августу, конкурентом которого был французский принц Франсуа Людовик де Бурбон-Конти, кузен «короля-солнце» Людовика XIV. Франция была союзницей Османской империи, и Петру, разумеется, не хотелось иметь под боком проосманскую Речь Посполитую.[31] Принцу Конти удалось приобрести (в прямом смысле этого слова) большинство голосов на шляхетском сейме в Варшаве, но 12 июня Петр отправил из прусского Пилау ультиматум сейму, в котором было сказано: «Мы такого короля французской и турецкой стороны видеть в Польше не желаем». Эти слова были подкреплены выдвижением к российско-польской границе сорокатысячного войска под командованием киевского воеводы Михаила Ромодановского. В свою очередь Фридрих Саксонский вторгся в польские земли с отборным двенадцатитысячным войском. Принц Конти взвесил свои шансы и отказался от короны.
Сорок девять человек из посольской свиты вернулись из Пилау в Россию – Петр понял, что переборщил с изначальной численностью посольской свиты. Оставшиеся направились в Голландию, сильно интересовавшую Петра с практической точки зрения, – голландцы в то время считались лучшими мореходами и кораблестроителями, да в остальных ремеслах достигли большого мастерства. В дороге Петр, не любивший медленной езды, отделился от посольства с небольшой свитой, состоявшей из волонтеров. Опередив посольство на неделю, он решил провести выигранное время в Саардаме, небольшом прибрежном городе близ Амстердама, известном своими верфями. Здесь русский царь вел жизнь простого голландского плотника – махал топором на верфи, а в свободное время осматривал местные мануфактуры. Для того, чтобы завести у себя производство по образу и подобию европейского, нужно было хорошо понимать, что именно ты хочешь получить. Петра интересовали не столько секреты голландских мастеров, сколько принципы организации производства.
16 августа Великое посольство
