Готтлоб Бидерман - В смертельном бою. Воспоминания командира противотанкового расчета. 1941-1945

– Здесь русские, здесь русские! – закричал он.

Я просунул ноги в сапоги, схватил свое снаряжение и подсумки с патронами и бросился вместе с Гартманом и еще несколькими людьми к единственному выходу. Оставаясь верными дисциплине германского вермахта, в первую очередь мы подумали о том, чтобы добраться до ПТО, и, спотыкаясь в темноте, двинулись к нему. Я мельком увидел сверкающие искры, по дуге летящие на нас со стороны берега ручья, инстинктивно нырнул под тягач, и секундой позже граната взорвалась, не причинив мне вреда.

Несколько человек, сумевших сосредоточиться возле орудия Гартмана в начале внезапной атаки, теперь открыли огонь из винтовок и пулеметов, опустившись на колено за тягачом или лежа ничком на земле. После того как я снял с пояса две гранаты и бросил их поверх тягача по дуге в сторону берега ручья, Гартман метнул в лощину еще одну.

Когда мы подавили вражеский огонь, треск автоматов русских приутих, и со стороны реки в нас не летели больше ручные гранаты. Между тем еще несколько солдат взвода выбежали из здания и попытались добраться до нас. По направлению к деревянному мосту, примерно в 100 метрах, разразилась новая перестрелка.

Внезапно мы увидели командира взвода, который промчался мимо нас с криком «Я ранен!» и быстро исчез в темноте у склада. Воспользовавшись паузой в стрельбе, мы отцепили от тягача ПТО и открыли огонь по густому мелколесью вдоль реки, где все еще виднелись вспышки выстрелов русских. Было хорошо слышно, как пули отскакивают от щита нашего орудия. Несколькими дюжинами осколочных снарядов нам удалось подавить огонь противника, и русские прекратили дальнейшие атаки.

Все произошло меньше чем за десять минут. Мы с Гартманом поспешили в здание склада, где лежал лейтенант со сквозным пулевым ранением бедра. Из раны, которую уже перевязывал санитар, обильно текла кровь, хотя санитар и сказал, что артерия не пострадала и что он не обнаружил повреждения кости. Мы оставили с лейтенантом двоих связных и его водителя, а сами возвратились в свой взвод.

Гартман принял командование взводом и приказал нам с Буркхардтом связаться со штабом роты, находившимся в деревне. Мы осторожно взошли на мост и сразу же заметили безжизненное тело русского, лежавшее в нескольких метрах от нас. Очевидно, противник прекратил атаку и отступил. Через несколько минут мы направлялись в штаб роты, расположенный в здании фермы.

В штабе было полно раненых, которым оказывал помощь фельдфебель медицинской службы. Здесь нам рассказали, что в ходе атаки, целью которой был наш штаб, русские одновременно атаковали еще одно подразделение, размещавшееся на восточной окраине деревни. Мы доложились, и, к нашему облегчению, нам разрешено было вернуться во взвод, в знакомую обстановку.

Вернувшись из штаба, мы перевели ПТО на более выгодную позицию, которая располагалась примерно в пятидесяти метрах от складского помещения. С этой позиции мы могли накрыть огнем территорию от края оврага до моста и были способны в случае очередной атаки обстрелять наступающих прямой наводкой. Мы держали овраг и его склоны слева и справа от нас под пристальным наблюдением, но не заметили дальнейшего передвижения противника, и в нас больше не стреляли. Ходили слухи о том, что нападение русских было отбито и что лейтенант получил «хайматшусс».[5]

Мы только начали чувствовать себя в безопасности на нашей новой позиции, когда внезапно при свете восходящего солнца я заметил небольшой отряд русских, взбиравшихся по склону по направлению к зданию школы и тащивших за собой станковый пулемет. Мы бросились на свои позиции и незамедлительно открыли по ним огонь бронебойными и фугасными снарядами, так как осколочные снаряды мы уже истратили. Русские бросились в укрытие, оставив на открытом месте несколько убитых и раненых. Мы обстреляли то место, где они оставались в укрытии, а также заброшенную школу, чтобы не дать им установить пулемет. Дав несколько выстрелов, мы увидели, что некоторые из русских быстро отступают в тыл, сопровождаемые частым стуком нашего «МГ-34».

Внезапно прямо перед нами воздух взорвался огнем автоматов и винтовок. С близкого расстояния нас обстреляли просочившиеся сюда русские, и крики иванов были хорошо слышны из оврага, служившего нам укрытием. Через густые кусты, деревья, небольшие поля, где росли подсолнухи, помидоры и бобовые растения, они подбирались к нашим позициям, бросая ручные гранаты, которые рассекали воздух, подкатывались на расстояние нескольких шагов от нашего орудия и взрывались.

Мы лихорадочно стащили с тягача последний ящик 37-миллиметровых снарядов, а заряжающие сгребли в кучу и отшвырнули ногами стреляные гильзы, пытаясь расчистить огневую позицию орудия. У нас оставалось всего лишь 30 бронебойных снарядов, и, когда я загнал последнюю обойму винтовочных патронов в магазин своего карабина, короткий опрос остальных показал, что у них патроны также подошли к концу. У Гартмана оставалось только полмагазина патронов для автомата.

Русские попытались прорваться через дорогу и добраться до здания склада. Каждому из нас было ясно, что мы должны любой ценой помешать им достигнуть их цели, чтобы не быть отрезанными от оставшейся части роты, что означало неминуемое уничтожение или плен. Около 10.00 последний противотанковый снаряд вылетел из дымящегося ствола нашего ПТО. Пытаясь не дать нам воспользоваться тягачом орудия, русские атаковали непосредственно здание и вскоре его подожгли либо трассирующими пулями, либо «коктейлем Молотова».

Мы не имели возможности узнать, успели ли эвакуировать нашу временную казарму; нам оставалось лишь надеяться, что раненого офицера доставили в безопасное место.

Когда мы израсходовали последние боеприпасы, я снял с казенника затвор и швырнул его в поросль кустов, а затем присоединился к Гартману. Мы поползли по оврагу, ведущему в западном направлении.

Время от времени мы падали на землю и ползли по подлеску на животе, а затем кидались из укрытия в укрытие. Через некоторое время мы смогли добраться до глубокой щели, выкопанной в глинистом овраге. Там мы обнаружили несколько жителей деревни, которые боязливо прислушивались к звукам боя. Лица их были взволнованны. Очевидно, население деревни заранее было предупреждено о предстоящей атаке, и жители деревни заползли в щель, чтобы переждать бой.

Не обращая внимания на присутствие напуганных мирных жителей, мы вскарабкались наверх по склону оврага. С этого возвышенного наблюдательного пункта нам было видно, как русские снуют вокруг здания склада на расстоянии около 300 метров. Я тщательно прицелился из-за дерева и дал несколько выстрелов по силуэтам русских из карабина. Вдруг Гартман закричал, что к нам идет подкрепление. Рота пехоты и часть теперь рассредоточившегося подразделения, ранее располагавшегося поблизости к нам, собрались на западной окраине деревни. Мы с Гартманом прорвались через кусты вниз, к дороге, и увидели командира нашей роты, который несся по деревне на своем мотоцикле с коляской.