Наташа Кампуш - Наташа Кампуш. 3096 дней

Я вспомнила родителей. После обеда мама придет, чтобы забрать меня из продленки, а воспитательница скажет: «Наташи сегодня вообще не было!» Мать придет в отчаяние, а я не смогу ее утешить. Мое сердце разрывалось, когда я представляла, как она там стоит, а меня нет.

Ну что же может случиться? Этим утром я ушла, не сказав ни слова прощания, не поцеловав маму. «Неизвестно, придется ли еще раз встретиться!»

Слова похитителя «они не придут!» заставили меня вздрогнуть. После этого он залез в кабину, запустил мотор и поехал прочь. В этот раз по фронтонам и крышам домов, которые я могла рассмотреть сквозь узкую щель в боковом окне, я поняла, куда он направляет машину: обратно к городу и потом по выездному автобану в направлении Гензерндорфа. «Куда мы едем?» — все же спросила я. «В Штрасхоф»,[11] — откровенно ответил похититель.

Когда мы пересекали Зюссенбрунн, я испытала глубокую тоску. Мы миновали бывший магазин моей мамы, который она только недавно продала. Всего три недели назад по утрам она сидела здесь за письменным столом и занималась бумажными делами. Я так живо представила ее перед собой, что мне захотелось закричать, но когда мы выехали в переулок, ведущий к дому моей бабушки, из меня вырвался только слабый стон. Здесь я пережила самые счастливые моменты своего детства.

Машина заехала в какой-то гараж и остановилась. Похититель приказал мне оставаться лежать на полу и заглушил мотор. После этого вылез из машины, принес синее одеяло, накинул его на меня и крепко запеленал меня в него. Я еле могла дышать, вокруг царила абсолютная темнота. Когда он поднял меня с пола, как упакованную посылку, и вытащил из машины, на меня напала паника. Мне нужно выбраться из одеяла. Я хочу в туалет.

Когда я попросила его поставить меня на пол и отвести в туалет, то не узнала собственный голос — под толстой тканью он был глухим и чужим. Преступник немного помешкал, после чего все же развернул одеяло и повел меня по коридору к маленькому гостевому туалету. Из коридора мне удалось бросить короткий взгляд в прилегающие к нему комнаты. Обстановка выглядела благородно и дорого — еще одно подтверждение того, что я стала жертвой преступления: во всех криминальных фильмах, которые я видела, у уголовников всегда были большие дома с шикарной обстановкой.

Похититель остался ждать у дверей туалета. Я быстро повернула ключ и вздохнула с облегчением. Но моя радость продлилась всего несколько секунд — в помещении не было окон, я попала в западню. Единственный путь на свободу вел через эту дверь, за которой я не могла прятаться вечно. Тем более что похитителю ничего не стоило ее выбить.

Когда я через несколько минут вышла из туалета, похититель опять закутал меня в одеяло: темнота, спертый воздух. Он поднял меня, и я почувствовала, что меня несут по многочисленным ступеням вниз — в подвал? Спустившись, он положил меня на пол, протащил немного вперед, потянув за одеяло, и снова взвалив на плечи, двинулся дальше. Пока он опустил меня на землю, прошла целая вечность. Потом я услышала удаляющиеся шаги.

Затаив дыхание, я прислушалась. Ни звука. Абсолютно ничего не слышно. Все равно я не сразу решилась осторожно выбраться из одеяла. Вокруг меня царила беспросветная тьма. Пахло пылью, затхлый воздух был на удивление теплым. Под собой я почувствовала холодный голый пол. Я свернулась калачиком и начала тихо скулить. Собственный голос в этой тишине прозвучал так странно, что я испуганно замолчала.

Сколько времени я пролежала так, я не знаю. Сначала я еще пыталась считать секунды и минуты. «Двадцать одна, двадцать две…» — бормотала я, стараясь выдержать паузу длиной в секунду. Загибая пальцы, я фиксировала минуты, но сбивалась снова и снова, чего не могла себе позволить, особенно сейчас. Я должна сконцентрироваться, запомнить каждую деталь! Но очень быстро я потеряла счет времени. Темнота накрыла меня черной пеленой, запах вызывал тошноту. Похититель вернулся и вкрутил принесенную с собой лампочку в патрон в стене. Яркий свет, вспыхнувший внезапно, ослепил меня, но не принес облегчения: теперь я видела, где нахожусь. В комнате, обитой деревом, маленькой и пустой, с прибитым к стене крючками голым топчаном. В углу торчал унитаз без крышки, а на стене висел двойной умывальник из нержавейки.

И это логово преступной банды? Секс-клуб? Покрытые светлым деревом стены скорее напоминали сауну и породили у меня цепочку мыслей: сауна в подвале — растлитель детей — преступник. Я увидела толстых потеющих мужчин, обступающих меня в этой узкой комнате. В моем детском представлении сауна в подвале была местом, куда заманивают жертв, чтобы там изнасиловать. Но тут не было ни печки, ни лохани, обычно находящихся в сауне.

Похититель велел мне встать, отойти на небольшое расстояние и не трогаться с места. После этого начал разбирать деревянный топчан и вытаскивать крюки из стены, к которой он был прикреплен. При этом уговаривал меня голосом, которым люди обычно разговаривают с животными — успокаивающим и мягким. Я не должна бояться, все будет хорошо, если я буду делать то, что мне приказано. Иногда он окидывал меня гордым взглядом. Так хозяин смотрит на свою кошку или ребенок на новую игрушку. Взглядом, полным предвкушения и одновременно растерянности — что же я с этим могу сотворить?

Через некоторое время моя паника начала потихоньку спадать, и я решилась с ним заговорить. Я умоляла его отпустить меня: «Я никому ничего не расскажу. Если ты меня сейчас отпустишь, никто ничего не заметит. Я просто скажу, что сбежала. Если ты не оставишь меня на ночь, ничего не случится». Я пыталась ему втолковать, что он допускает большую ошибку, что меня уже ищут и, конечно же, найдут. Я призывала к его чувству ответственности, умоляла о сочувствии. Но все было напрасно. Он безоговорочно дал мне понять, что эту ночь я проведу в заточении.

Представь я тогда, что эта комната станет моим прибежищем и одновременно тюрьмой на целых 3096 ночей, не знаю, как бы я себя повела. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что одно только сознание того, что я должна эту первую ночь провести в подвале, запустило механизм, несущий, с одной стороны, спасение, а с другой — угрозу. Все то, что до сих пор казалось невероятным, теперь стало реальностью: я была заперта в подвале злодея, откуда, по крайней мере сегодня, я не смогу вырваться. По моему миру прошел толчок, слегка сдвинувший реальность. Я понимала, что произошло, но вместо того чтобы впасть в отчаяние или восстать против сложившейся ситуации, я покорилась неизбежности. Взрослый человек понимает, что он теряет частицу себя, вынужденный смириться с ситуацией, казавшейся до этого выше любого понимания. Земля, на которой он крепко стоял и ощущал себя личностью, вдруг уходит у него из-под ног. И все-таки это единственно правильная реакция на подобную ситуацию — смириться и приспособиться к ней. Она оставляет шанс выжить. Ребенок в подобном случае действует интуитивно. Я была напугана, я не пыталась защищаться, а начала устраиваться — пока хотя бы на одну ночь.