Он мерил жизнь особой меркой - Николай Григорьевич Михайловский
В итоге подводные лодки отогнаны от конвоя, и все внимание переносится на борьбу с авиацией. Что не утихает жаркий бой — это ясно для Головко, ибо связь часто прерывается. На кораблях все напряжено до предела: орудийные стволы раскалены от непрерывной стрельбы. Металл не выдерживает. И удивительно, что выдерживают люди. Моряки всех специальностей независимо от того, артиллеристы они или нет, — у орудий, помогают своим изнемогающим товарищам.
Наш «Гремящий» удивил английских моряков, когда вел огонь «всем бортом» из орудий главного калибра, защищая транспорты, шедшие в хвосте конвоя и потому подвергавшиеся наибольшей опасности.
Корабли отбивали одну волну самолетов за другой.
Победило мужество советских и английских моряков. Битва была выиграна. Но чего это стоило!
«В общей сложности бой у Канина Носа продолжался два часа двадцать пять минут, — подытоживает Головко. — На конвой нападали несколько подводных лодок и 60 самолетов-бомбардировщиков Ю-88 и четырехмоторных торпедоносцев. За время этого боя (и за все время нахождения в пути от острова Медвежий) конвой потерял одно судно (американский транспорт «Кентукки»)… а вражеская авиация потеряла 15 самолетов. Два из них сбиты артиллеристами «Гремящего», два — артиллеристами «Сокрушительного» и один — артиллеристами «Куйбышева». Массированный, комбинированный (пусть гитлеровцы называют как хотят) удар по конвою был сорван отличными действиями наших кораблей».
Транспорты союзного конвоя прибыли в порты назначения и встали под разгрузку.
Головко слушает бой…
Миновали трудные времена. На фронтах обозначился перелом. Это чувствовалось повсюду, и в Заполярье тоже. Однако все понимали и другое: каждый удар по противнику здесь эхом отзовется там, где решаются судьбы войны.
К тому времени Северный флот получил новую технику. И какое пополнение! Самые современные самолеты, в том числе и торпедоносцы. Анализ полетов, разбор почти каждой атаки с воздуха — и вот уже суммируется ценный боевой опыт и намечаются новые пути боевого использования авиации. Так в процессе коллективного творчества рождается идея взаимодействия бомбардировщиков, штурмовиков, торпедоносцев. Воздушные разведчики находят для них цель. Истребители обеспечивают прикрытие. Остальные самолеты наносят групповые последовательные удары по пути следования конвоя.
Кроме пополнения морской авиации в ту самую пору пять подводных лодок пришли с Тихоокеанского флота, совершив переход через два океана и десять морей. Шутка сказать, 17 тысяч миль осталось у них за кормой! И уже само по себе это было лучшей школой для морских воинов, проверкой боевых качеств экипажей. Все они выдержали испытание. А придя в Полярный, отказались от отдыха и скоро вышли на позиции.
Их действия — предмет пристального внимания командующего флотом. На основании его наблюдений в дневнике появилась запись: «Хорошо проявили себя экипажи подводных лодок: С-55 под командованием капитан-лейтенанта Л. М. Сушкина, С-56 под командованием капитан-лейтенанта Г. И. Щедрина и С-51 под командованием капитана III ранга И. Ф. Кучеренко».
Это оценка в общем и целом. Но тем дело не ограничивается. Пытливый ум Головко интересуют детали, приемы, какими пользуются тихоокеанцы, то новое, что привнесли они в тактику боевых действий.
Сушкин, например, одним залпом поражает два корабля. Каким образом? В дневнике Головко находим подробный ответ. Выясняется неожиданное: командир лодки терпеливо выжидает, когда «два судна противника начинают створиваться форштевнем и ахтерштевнем (то есть представляют собой на неизвестный срок одну цель), и посылает все торпеды из носовых аппаратов в направлении этой единой цели».
Трижды этот прием увенчался успехом. И есть чему радоваться Головко, есть повод отметить Сушкина, а затем Щедрина поставить в один ряд с признанным асом Н. А. Луниным. А ведь поначалу у Сушкина была неудача: форсируя минное поле, намотал на винт часть минрепа и ни туда ни сюда. Пришлось вернуться в базу. Зато, снова выйдя в море и высадив в нужном месте разведчиков, вслед за тем потопил сразу два вражеских корабля. Головко интересует не только конечный результат — успех или неуспех командиров лодок. Он хочет проникнуть в психологию воюющего человека. «Когда он докладывал подробности (речь идет о Щедрине. — Н. М.), я обратил внимание на его способность мгновенно ориентироваться в обстановке и принимать самое правильное, хотя и наиболее трудное, решение». Командующий замечает, что Щедрин, новичок на Северном флоте, умело использует опыт, накопленный другими командирами лодок, но не копирует его, а дополняет своими тактическими приемами. Почти из каждого похода С-56 возвращается с победой. Видимо, добрые задатки были заложены в этом человеке. После войны его карьера успешно продолжалась: он автор нескольких книг и теперь, будучи вице-адмиралом в отставке, отдает все силы военно-патриотическому воспитанию молодежи.
В заключение рассуждений о подводном флоте Арсений Григорьевич отмечает, что тихоокеанцы «пришлись к нашему североморскому двору» и в какой-то мере возмещают потери, понесенные в ходе войны. Но святы имена погибших, и потому мы там же находим душевное признание адмирала: «…Ничто и никто не может возместить потерю товарищей по оружию, плечом к плечу с которыми пройден самый тяжелый период войны. Может лишь как-то сгладиться острота потери, но возместить ее в сознании соратников, в их памяти ничем нельзя. Тут даже время бессильно…»
Поскольку флот «разбогател», командующий решает ввести в боевую практику взаимодействие подводных лодок, торпедных катеров и авиации. Мысль, возможно, не новая, но до сих пор это для флота было недопустимой роскошью.
И пусть командующий ВВС поначалу будет отговариваться, что не могут они специально для подводников самолеты гонять, Головко сумеет убедить его, ведь интересы общего дела превыше всего. И начнется сперва штабная игра на картах, потом двустороннее учение в море и, наконец, действия в боевой обстановке, на коммуникациях противника.
Новый метод получил название «нависающая завеса», поскольку лодки на позиции образовывали своеобразную завесу на пути вражеских кораблей. Едва конвой вышел из фиорда, самолеты-разведчики засекли его, установили состав, курс, каким он движется. И все это сразу передается командирам подводных лодок, а те делают расчеты, намечают место встречи, и эта самая невидимая завеса уже опустилась на пути движения конвоя. Результаты не замедлили сказаться: лодки топили транспорты, а уцелевших атаковали торпедные катера и самолеты-торпедоносцы. По определению Головко, это была на флоте «урожайная» пора.
На флагманском командном пункте, в кабинете командующего, круглосуточно не выключался динамик. Если ничего особенного не происходило, слышался мягкий шелест эфира, который не замечал Головко. Он мог работать, принимать людей, даже спать. Но стоило стихнуть привычным шумам — сразу же
