Лама Йонгден - Необыкновенная жизнь Гесара, царя Линга
Затем из белого канала, открывшегося у неё на макушке, появилось белое яйцо, отмеченное тремя пятнышками, похожими на три глаза.
«Какая странная штука, – подумала Гонгмо. – Несколько мгновений тому назад я слышала внутри себя голос маленького мальчика, а теперь появилось это яйцо». Она обернула его тканью и спрятала за пазухой своего платья[44]. Немного позже оно само по себе раскрылось, и из него появился маленький мальчик с кожей золотистого цвета. У него было три глаза.
На этот раз новорождённый, казалось, не собирался улетать, как это сделали его братья. Мать грустно смотрела на его лицо, понимая, что третий глаз может вызвать гнев у Тротунга и Гьясы, и это повлечёт за собой новые мучения. Чтобы этого не случилось, она извлекла третий глаз из межбровья мальчика своим пальцем. А затем, держа малыша на руках, она спросила:
– Откуда ты пришёл? Почему ты родился у меня? Почему все мои питомцы сегодня принесли потомство?
Ребёнок отвечал:
– Многие годы я был индийским отшельником, предаваясь аскетическим практикам в глухом лесу. Силой добродетели от этих практик я переродился в чистой земле Кхорло Демчога и Дордже Пхагмо, а имя моё было Тхубпа Гава. Многие демоны на этой земле желают уничтожить Учение. Я пришёл, чтобы начать войну против них и помешать осуществлению их злобных намерений. Мне нужно было воплотиться в человеческом теле, чтобы выполнить эту задачу. Я взял в качестве опоры твоё тело, чтобы сформировалось моё.
Что касается потомства твоих животных, родившийся жеребёнок – это тулку Нангва Тхайе, он будет моим скакуном и поможет мне во множестве битв, в которых я буду сражаться. Другие животные – вестники доброй удачи. У телёнка, которого родила дри [самка яка], – золотые рога, ягнёнок и козлёнок – с божественных пастбищ. Их появление свидетельствует о том, что с моей победой стада животных будут преумножаться в этой стране. Рождение щенка – благоприятный знак, который предсказывает мою победу, ибо враг не сможет подкрасться незамеченным и будет повержен.
То, что распустились золотые цветы, означает рождение многих святых мудрецов в Линге. Чёрный снег – это Луцен, чёрный демон с севера, я пущу стрелу промеж его глаз. Жёлтый снег предсказывает мою победу над Кукаром, царём Хора. Я оседлаю его шею и, поднявшись над ним, поражу его насмерть. Таким же образом синий и красный снег, соответственно, указывают на захват царств Сатама и Шингти.
Белый луч радуги, что коснулся тебя, свидетельствует о моей связи с божествами: они будут моими советчиками и помощниками.
В полдень был сильный снегопад. Чудеса, явленные вместе с рождением её сына, поглотили всё внимание нагини, и она совсем забыла свои обязанности служанки. Ближе к вечеру Гьяса, заметив, что Гонгмо не очистила от снега вход в шатёр и не наносила воды из родника, взяла палку и направилась к шатру девушки, намереваясь побить нерадивую помощницу.
Нагини заметила её ещё издалека через прорезь в занавеси. Она испугалась.
– Гьяса идёт сюда, – сказала она сыну, – у неё в руках палка, и лицо пылает гневом. Она изобьёт меня до полусмерти. Лучше всего будет, если мы сможем убежать.
– Не бойся, – ответил маленький мальчик. – Я поговорю с ней. Я спустился сюда из божественного мира для того, чтобы сразиться и уничтожить нескольких могущественных демонов. Будет удивительно, если я не смогу справиться с простой женщиной.
– О, сын мой, – взмолилась нагини, дрожа от страха, – не будь столь поспешен в решениях. Ты ещё не видел женщин этой земли, до чего их может довести любовь и ревность.
– Не бойся, – отвечал малыш, – просто поставь меня на землю.
Гонгмо повиновалась, и первое, что увидела Гьяса, войдя в шатёр, был ребёнок. Маленький, очень красивый мальчик с большими глазами и длинными чёрными волосами стоял прямо перед ней. Он пристально и серьёзно смотрел на неё.
Поражённая, она стояла неподвижно, уронив свою палку, не в силах произнести ни слова.
– Послушай меня, – сказал ей малыш. – Так как ты не знаешь меня, я представлюсь тебе. Со стороны отца я родственник Кукара, царя Хора, из рода Хачен Хор. Моя мать из рода чёрных демонов, племянница Луцена, правителя Севера. Я же, по существу, демон о девяти головах, который пришёл, чтобы разрушить Китай и Индию. Не сопротивляйся, ибо я просто хочу тебя съесть.
Говоря это, он пританцовывал, переступая с ноги на ногу взад-вперёд.
Гьяса, бледная от страха, собрав остаток сил, выскочила из шатра и, не заходя в свой, поспешила к Тротунгу. Она ворвалась к нему, словно умалишённая. Потребовалось некоторое время и несколько чашек чая, прежде чем она снова обрела дар речи. Затем она поведала своему деверю всё, что видела и слышала, умоляя его уничтожить демона.
Тротунг некоторое время размышлял. Предсказание, написанное в семейной книге, сбывалось с невероятной точностью. Он больше не сомневался в том, кем был этот малыш, и неприязнь, испытываемая им, вспыхнула с новой силой.
Появление будущего завоевателя, хоть и было благословением для Линга, повлекло бы за собой потерю столь обеспеченного положения, занимаемого Тротунгом. В предсказании говорилось о том, что Герой будет непреклонен и справедлив. Тротунгу нравились святые, вернее то, как их изображали в сказках, которые рассказывали вечерами, сидя у камина и попивая горячительные напитки. Вблизи же эти совершенные существа могли причинить массу беспокойства. Ведь чаще всего они совали нос не в своё дело и мешали тем, кто пытался извлечь в этом мире наибольшую выгоду для себя, прежде чем отправиться в мир иной.
Снова и снова прокручивая эти мысли в голове, он решил убить младенца, понимая, что если не сделает этого сейчас, то позже осуществить это будет намного сложнее.
– Я пойду и сам посмотрю на это чудище, – сказал он Гьясе.
Он вышел, оседлал лошадь, надел шлем и заправил свои мечи за пояс. Аку Тротунг, предводитель Линга, всегда представал перед своими поданными в облике, который должен был вызывать у них уважение.
Он направился к шатру нагини. Не слезая с коня, он грозно прокричал, обращаясь к бедной девушке:
– Дочь демонов, почему ты родила это дитя в нашей стране? Злобное создание, почему мы не уничтожили тебя в тот день, когда ты появилась среди нас!
Затем, схватив за голову ребёнка, которого мать старалась спрятать у себя за пазухой, он попытался унести его. Но Гонгмо, держа ребёнка за ногу, боролась за то, чтобы оставить его, и так они тащили его в разные стороны.
– Отпусти меня, мама, – сказал малыш. – Твоя нежность и забота заставляют меня страдать. Тротунг не сможет причинить мне вреда.
Гонгмо отпустила ребёнка, и Тротунг, взяв его за ногу, со всей силы трижды ударил головой об камень. Затем он опустил ребёнка на землю, решив, что убил его, но мальчик поднялся, озорно насмехаясь над ним, и уставился на него своими большими сияющими глазами, в которых не было и тени страха.
Удивлённый и встревоженный, Тротунг сделал вид, что не видит всего этого. Позвав на помощь Гьясу, они связали его руки и ноги и замотали в кусок ткани. Вырыв яму рядом с шатром, они закопали его, сначала укрыв тело колючками, затем землёй, и в довершение поставили на могилу тяжёлый плоский камень.
Нагини не могла вмешаться, но её страдания были ужасны, ведь она думала, что ребёнок умер. Как только Тротунг с Гьясой ушли, она подошла к месту, где он был похоронен, и заговорила с ним:
– Не бойся, бедное дитя моё, – сказала она. – Всё, что случилось, – это результат твоих предыдущих деяний. Направляйся на небеса. Я пошлю за ламами, чтобы они могли выполнить для тебя ритуалы. Я отправлюсь в паломничество, чтобы дух твой мог обрести покой и счастье в блаженной обители.
Её тело сотрясалось от рыданий всё время, пока она говорила.
– Не плачь, мама, – сказал чудо-ребёнок. – Я не умер. Смерти нет для меня, поскольку я посланник божеств. В том, что содеял сейчас Тротунг, для меня есть лишь благое знамение. Он похоронил меня, что означает, что я буду владеть той землёй, в которой лежу. Огромный камень, который он поместил сверху, символизирует мою силу, несокрушимую, как скала. Тряпки, в которые я завёрнут, означают то, что я буду облачён в царские одеяния. Возвращайся домой, ни о чём не тревожься. Я отправлюсь пока к моим божественным братьям, и через три дня снова вернусь к тебе.
Исполненная радости, нагини вернулась обратно, размышляя о том, кто же мог воплотиться через неё в этом ребёнке.
Когда пришла ночь, дакини спустились по дорожке из белого света к могиле ребёнка. Они подняли камень, убрали землю и унесли тулку Тхубпа Гавы к божествам его семейства.
После своего безжалостного поступка Тротунг пошёл в шатёр Шинглена, где Гьяса приготовила чай, который они вместе распивали, радуясь и смеясь.
– Теперь этот демон действительно мёртв, – сказал Тротунг. Он был уверен в сказанном, думая, что действительно разрушил предсказание, которое так его беспокоило. Что же касается его невестки, в которой до сих пор не угасала ревность – она таила надежду на то, что горе подорвёт здоровье Гонгмо, и когда Шинглен вернется из паломничества, он не застанет её живой.
