Кирилл Москаленко - На Юго-Западном направлении, Воспоминания командарма (Книга I)

К тому времени в район севернее Сталинграда прибыла довольно значительная часть сил, включенных в состав 1-й гвардейской армии, в частности 24, 64, 84, 315-я стрелковые дивизии, 4-й и 16-й танковые корпуса, действовавшие пока в составе группы генерала Коваленко, и др. Со дня на день ожидался подход остальных соединений. Все это делало вполне обоснованным принятое тогда Ставкой решение о вводе 1-й гвардейской армии в сражение 2 сентября. Тем более, что оставалось еще 5 суток, и за это время можно было провести необходимую подготовку.

А как обстояло дело в тот момент, когда Г. К. Жуков, А. М. Василевский, В. Н. Гордов и я обсуждали на командном пункте план наступления? Из упомянутых пяти суток прошло уже почти четверо. Между тем только 30 августа был получен приказ фронта о передислокации штаба 1-й гвардейской армии в район Лозное. Когда же на следующий день мы, передав 21-й армии весь плацдарм вместе с частью стрелковых дивизий, занимавших его, прибыли в междуречье и приступили к приему включенных в состав нашей армии войск, оказалось, что оставшегося до начала наступления времени слишком мало.

И вот почему.

Стрелковые дивизии и танковые корпуса, до этого действовавшие в составе группы генерала Коваленко, в результате сильного контрудара противника были отброшены к северу. Понеся большие потери, в особенности от ударов вражеской авиации, они 31 августа отошли на рубеж севернее разъезда 564-й километр, населенного пункта Кузьмичи, высоты 139,7, русла Сухой Мечетки. Там и началось расформирование группы генерала Коваленко и передача ее войск прибывшему к тому времени штабу 1-й гвардейской армии.

Войска эти за несколько дней непрерывных тяжелых боев оказались серьезно ослабленными. Так, 4-й и 16-й танковые корпуса к моменту передачи в состав 1-й гвардейской армии имели так мало боевых машин, что их пришлось сосредоточить в двух сводных танковых бригадах. Большие потери понесли и стрелковые дивизии, входившие в группу Коваленко.

Кроме того, в соединениях было очень мало артиллерии. Например, в 39-й гвардейской стрелковой дивизии насчитывалось всего лишь 19 орудий, в 24-й стрелковой - 42, в 315-й -54, причем в первых двух 45 мм орудия составляли треть всего их артиллерийского парка, а в последней - больше половины. Частей усиления, приданных армии, было, как говорится, раз-два и обчелся, а именно: 671-й артиллерийский полк, имевший 18 орудий, и дивизион 1158-го артиллерийского полка (шесть орудий).

В то же время 38-я и 41-я гвардейские стрелковые дивизии еще совершали марш из северной части малой излучины Дона. Остальные войска, включенные в состав пашей армии, прибыли не полностью. Например, 7-й танковый корпус, начавший 30 августа 200-километровый марш своим ходом со ст. Серебряково, мог лишь к исходу 2 сентября прибыть в район сосредоточения.

Все это были факты, с которыми следовало считаться. У меня сложилось впечатление, что так думал и Г. К. Жуков. Но вместе с тем, при всех своих высоких полномочиях, он не мог отменить намеченный Ставкой контрудар с севера по прорвавшемуся к Волге противнику. Этот удар нужно было нанести во что бы то ни стало, и чем скорее, тем лучше, ибо он являлся в те дни жизненной необходимостью, без которой стало бы неминуемым падение Сталинграда. Следовательно, нужно было нанести его хотя бы теми силами, которые имелись под рукой.

А под рукой была лишь часть войск 1-й гвардейской армии. И этими силами предстояло наступать на широком фронте от левого фланга 4-й танковой армии до Волги, т. е. там, где по плану должны были действовать три полностью укомплектованные армии - 1-я гвардейская, 24-я и 66-я.

Естественно, пришлось задуматься над тем, сможем ли мы при таких условиях осуществить наступление точно в срок, назначенный Ставкой для 1-й гвардейской армии,- утром 2 сентября. Ведь ко всему прочему в нашем распоряжении на подготовку контрудара оставалось всего лишь сутки. Этот вопрос, однако, остался пока открытым. Я считал необходимым еще раз лично ознакомиться с ходом сосредоточения войск армии и уже потом назвать срок, минимально необходимый для подготовки к наступлению.

Х

Г. К. Жуков, А. М. Василевский и В. Н. Гордов уехали в штаб фронта. Я же отправился в противоположную сторону - к рубежу разъезд 564-й километр, Кузьмичи, высота 139,7, русло Сухой Мечетки, где находилась часть войск армии.

Машина шла на юг, в сторону пылавшего Сталинграда. С болью смотрел я на зарево, вот уже много дней стоявшее над ним. Город подвергался ожесточенным бомбовым ударам с воздуха и артиллерийским обстрелам. Враг проник на его северную окраину, там шли тяжелые кровопролитные бои. Туда тянулся и 8километровый коридор, проложенный вражескими войсками в результате их выхода к Волге 23 августа. На север от него были оттеснены тогда левофланговые соединения нашей 4-й танковой, на юг - правофланговые соединения 62-й армий.

Я знал, с каким нетерпением там, в Сталинграде, ждали нашего удара с севера, и эта мысль сверлила голову весь день. Но, увы, объезжая войска, с каждым часом все больше понимал: наступление не может начаться в назначенный срок.

Штаб армии под руководством неутомимого С. П. Иванова и штабы соединений работали с предельным напряжением. Но ни в этот день, ни в ночь на 2 сентября не удалось сосредоточить войска в исходных районах для атаки. А тут еще выявились и дополнительные задержки, вызванные опозданиями с доставкой горючего...

В ночь на 2 сентября прибыло боевое распоряжение штаба фронта. Из него следовало, что начало наступления 1-й гвардейской армии, ранее назначенное на 5 часов 2 сентября 18, переносится на 10 час. 30 мин. того же дня{120}. Но что могли дать в данном случае лишние пять с половиной часов? К сожалению, они ничего не меняли.

Так размышлял я в ту ночь. В голову приходили мысли одна другой противоречивее. Конечно, в сложившихся условиях можно было доказать необходимость отсрочки наступления на несколько дней. А там успели бы сосредоточиться также 24-я и 66-я армии, наступление которых было назначено на 5 сентября{121}.

Но против такой продолжительной отсрочки говорил другой, более сильный довод: происходившее тогда дальнейшее ухудшение обстановки под Сталинградом. 1 сентября противник вышел в район разъезда Басаргине, создав тем самым угрозу тылу 62-й армии. В тот же день левофланговые соединения этой армии и соседние части 64-й армии начали отходить на внутренний оборонительный обвод. Борьба с врагом, по-прежнему обладавшим огромным превосходством в силах и средствах, переместилась непосредственно к стенам Сталинграда.

Вот почему, не имея возможности начать наступление немедленно и в то же время понимая, что ждать подхода 24-й и 66-й армий нельзя, я послал Военному совету фронта телеграмму следующего содержания: "Части, входящие в состав 1 гвардейской армии, из-за отсутствия горючего и растяжки в исходное положение к утру 2.9 не вышли. 7 танковый корпус и гвардейские минометные части М-30 также стоят без горючего. Отдел снабжения горючим фронта и армии бездействуют. Намеченную атаку в 10.30 провести не могу. Принимаю все меры к быстрой подаче горючего для вывода частей в исходное положение, с тем чтобы во второй половине дня перейти в наступление, но не уверен в готовности частей. Если позволит обстановка, прошу перенести атаку на утро 3.9.42 г."{122}.