Георг Форстер - Путешествие вокруг света

Почти все утро 17-го мы занимались тем, что рубили деревья, с которых хотели получить цветы. Но все труды оказались напрасными, ибо, когда мы срубали ствол, дерево отнюдь не падало, а продолжало держаться на весу, удерживаемое тысячью лиан, которые оплетали его сверху донизу; верхушкой же оно опиралось на другие деревья.

Три следующих дня шел такой сильный дождь, что мы вынуждены были оставаться на борту; за все это время мы не видели также ни одного дикаря.

Утром 21-го к судну подошли два каноэ с женщинами. Из их объяснений мы поняли, что мужчины выступили в поход против врагов. Они казались очень этим озабочены. Судя по их знакам, враги обитали где-то в бухте Адмиралти.

22-го было тепло и ясно. Мы отправились с капитаном в Уэст-Бей, чтобы там в самом глухом и удаленном уголке леса оставить двух свиней с кабаном, а также трех петухов и двух кур. Местность здесь болотистая, жители сюда, похоже, не заглядывали, поэтому мы надеялись, что животные смогут беспрепятственно размножаться, тем паче что мы все проделали незаметно. Лишь у входа в залив нам встретилось одно-единственное каноэ с индейцами, но они наверняка не догадались, зачем мы направляемся сюда. Так что, если удастся заселить Южный остров Новой Зеландии свиньями и курами, то лишь благодаря предусмотрительности, с какой сии немногочисленные домашние животные были так тщательно здесь спрятаны.

Когда мы вернулись на корабль, с севера пришли семь или восемь каноэ. Некоторые из них, не обращая никакого внимания на нас, направились прямо в бухту Индиан-Коув. Другие подошли к нашему борту. Они привезли на продажу много одежды и оружия. Эти индейцы были украшены наряднее тех, кого мы до сих пор видели в проливе Королевы Шарлотты. Они очень красиво подвязывали волосы, а щеки раскрашивали красной краской. Увы, все это лишь подтверждало известие, полученное нами накануне от женщин, о том, что дикари обычно наряжаются в лучшие свои одежды, когда выступают против врага. Боюсь, мы сами были повинны в новой вспышке пагубных раздоров. Нашим людям было мало каменных топоров, патту-патту[349], боевых палиц, одежды, зеленых камней, рыболовных снастей и т. п., которые они во множестве приобретали у знакомых индейцев; они требовали от них все больше и, показывая целые свертки таитянских материй, соблазняли бедняг приносить им еще оружие и домашнюю утварь. Вероятно, такие искушения подействовали на новозеландцев, и они попробовали раздобыть недостающее самым простым и быстрым путем, а именно ограбив соседей. Большой запас оружия, одежды и украшений, которые они привезли для обмена, заставлял думать, что сие им удалось и вряд ли дело обошлось без кровопролития.

Утром мы увидели, как дикари у источника завтракают только что приготовленными кореньями. Господин Уайтхауз, один из старших унтер-офицеров, принес немного этого блюда на корабль, и оно оказалось на вкус едва ли не лучше нашей репы. Тогда мой отец отправился на берег, купил у индейцев несколько таких кореньев и уговорил двух индейцев показать ему и господину Уайтхаузу растение с этим корнем в лесу. Вполне полагаясь на своих двух проводников, они пошли с ними совершенно без оружия. Вскоре индейцы показали им разновидность папоротника, которая здесь называется мамагу, и сказали, что съедобный корень берется от него. Они объяснили им также различие между мамагу и понга; совершенно другим деревом, очень на него похожим, но с несъедобным корнем. Оба относятся к семейству папоротниковых. У мамагу внутренняя часть, или сердцевина, ствола представляет собой мягкую, рыхлую массу, которая при надрезе выделяет красноватый клейкий сок, очень похожий на сок саго. В сущности, и настоящее саговое дерево есть не что иное, как разновидность папоротников. Не следует, однако, путать съедобный корень мамагу с корнем обычного папоротника (Acrostichum furcatum Linn.), который новозеландцы постоянно употребляют в пищу; тот не вкусен, не питателен и напоминает древесину. Туземцы некоторое время пекут его над огнем, затем отбивают или разминают между двумя камнями или кусками дерева, чтобы выдавить из размятой массы немного соку. Оставшиеся сухие волокна выбрасываются. Корни мамагу гораздо съедобнее; к сожалению, они не так часто встречаются, чтобы служить повседневной пищей.

На обратном пути из леса мой отец имел случай убедиться, сколь грубы нравы этих дикарей. Мальчик лет шести-семи потребовал у матери кусок жареного пингвиньего мяса, который она держала в руках. Когда она не сразу исполнила его желание, он схватил большой камень и бросил в нее. Она подбежала к нему, чтобы наказать за такую невоспитанность, но тут к ней подскочил мужчина, швырнул ее наземь и стал немилосердно избивать. Наши люди, жившие в лагере у источника, рассказывали моему отцу, что не раз бывали свидетелями подобной жестокости; они также видели, как даже дети поднимали руку на своих несчастных матерей и избивали их в присутствии отца, который следил будто только за тем, не станет ли она защищаться или сопротивляться. Впрочем, почти все дикие народы, признающие лишь право сильного, обычно относятся к женщинам как к рабыням, которые изготовляют для мужчин одежду, строят хижины, варят и подают еду, а в ответ за свою услужливость получают только побои. Но в Новой Зеландии эта тирания, кажется, зашла, особенно далеко. Мужчины с детства там приучаются самым настоящим образом презирать своих матерей, что противно всем принципам нравственности.

Не буду, однако, распространяться об этом варварстве, дабы довести до конца рассказ о событиях этого дня, давших нам немало пищи для размышления о новозеландских порядках. После полудня капитан вместе с господином Уолсом и моим отцом решили переправиться в Моту-Аро, чтобы осмотреть огород и набрать растений для корабля. Несколько лейтенантов тем временем отправились в бухту Индиан-Коув для торговли с туземцами. Первое, что бросилось им там в глаза, были человеческие внутренности, сваленные в кучу у самой воды. Едва они пришли в себя от этого зрелища, как индейцы показали им различные части самого тела и объяснили с помощью знаков и слов, что остальное они съели. Среди этих оставшихся частей была голова; насколько можно было судить по ней, убитый был юноша лет пятнадцати-шестнадцати. Нижней челюсти не было, а череп над глазом был проломлен, вероятно, с помощью патту-патту. Наши люди спросили новозеландцев, откуда взялось это тело. Те ответили, что они встретились с врагами и нескольких убили, однако сумели унести лишь труп этого юноши. Они также добавили, что и с их стороны погибло несколько человек, и показали при этом на сидевших в стороне вдов, которые громко стенали о погибших и царапали себе лицо острыми камнями.