Джонатан Стейнберг - Бисмарк: Биография
Когда наконец Мотли все-таки выбрался в поместье Варцин, он красочно описал жене Мэри житье-бытье Бисмарка:
...
«Образ жизни в Варцине очень прост, но на время здесь никто не обращает внимания. Я обычно спускаюсь вниз, как и Лили (дочь Мотли. – Дж. С .), между девятью и десятью. Мадам де Б., Мария и сыновья приходят вразнобой, но завтракают вместе с нами. Бисмарк появляется около одиннадцати. Завтрак у него легкий – яйцо и чашка кофе, а потом – пенковая трубка. Пока мы сидим там и разговариваем, секретарь приносит ему кипу писем, которые в старости будут служить большим стимулом, и он графитовым карандашом длиной около фута делает пометки, пишет ответы и проекты распоряжений. Мальчишки играют в бильярд здесь же, в другой части комнаты, а большая черная собака по кличке Султан бегает по всему помещению и встревает в разговоры… Со стороны внутреннего двора главное здание имеет два этажа и два длинных флигеля, отходящих от дома: в них находятся комнаты слуг и кабинеты. Двор представляет собой открытый четырехугольник. На газонной или лесной стороне вдоль всего дома тянется длинная веранда. Внутри расположена квадратная зала, из которой широкая лестница ведет наверх в другой большой зал, с которым соседствуют четыре просторные спальни. С каждой стороны нижнего зала расположены номера, состоящие из одной-двух комнат и предназначенные для членов семьи или гостей, здесь же – библиотека и дамские комнаты. Под имением примерно 30 тысяч моргенов земли, что равно 20 тысячам акров. Значительную часть, две трети, занимает лес – сосны, дубы, березы. Под свою ферму он отвел 200–300 акров земли. Остальные угодья – фермы по 800–900 акров – сдавались в аренду. Река Виппер, протекавшая по его владениям, служит важным источником дохода. Он построил на ней две или три мельницы, одна из которых уже арендуется и действует»23.
Варцин помогал Бисмарку беречь и нервную систему. Он любил лес, долгие прогулки по угодьям, дававшие ему ощущение обладания собственной землей. В каком-то смысле в нем пробудилось самосознание юнкерского землевладельца. Имение служило ему духовным прибежищем.
Большую часть 1867 года Бисмарк вынужден был провести в Берлине: слишком много предстояло дел. Ему надо было переформировать прусское государственное министерство и создать правительство северогерманской федерации. Бисмарк намеревался возглавить оба органа исполнительной власти, не зная, правда, как ему удастся это сделать. Если построить новую федерацию во главе с Пруссией на основе прежнего союза без участия в нем Австрии, то можно использовать институты Франкфурта. Тогда у нее правящим органом будет комитет посланников, секретарь или канцлер для претворения в жизнь коллегиально принимаемых решений. Федеральным канцлером может быть государственный служащий, исполняющий приказы прусского министра-президента, то есть Бисмарка. Голоса Пруссии и проглоченных ею государств дадут ей в руки блокирующее вето при решении любых проблем, а министры никогда не осмелятся выступить против интересов Пруссии. Государственный деятель, сумевший ликвидировать древнее королевство Ганновера, получит в подарок Шварцбург-Зондерхаузен. С другой стороны, новые друзья Бисмарка – национал-либералы – хотели создать подлинное государство со своим национальным правительством, законами, политикой, системой мер и весов. В любом случае перед Бисмарком стояла непростая и не очень ясная задача – сформировать относительно устойчивый германский федеральный гибрид.
Надо было наладить отношения и с южногерманскими государствами, сражавшимися вместе с Австрией и теперь испытывавшими страх перед победившей, разросшейся и более грозной Пруссией. 13, 17 и 22 августа Пруссия подписала мирные договоры и соглашения об альянсе с Вюртембергом, Баденом и Баварией. 23 сентября 1866 года Пруссия аннексировала Ганновер, который стал ее провинцией.
Королева Августа наблюдала за всеми этими событиями со стороны, но с возрастающим беспокойством. Как принцесса герцогства Веймар, она принадлежала к эрнестинской линии саксонского королевского семейства. Она любила иногда переходить на саксонский диалект и не смогла полностью свыкнуться с прусскими порядками. Она сочувствовала средним государствам и была матерью великой герцогини Баденской. Королева с удовольствием делала пометки на полях пространных докладов барона фон Роггенбаха о политических трансформациях в четырех пока еще независимых государствах Южной Германии и составляла проекты отдельных абзацев для писем супругу. 11 октября Августа, приложив меморандум Роггенбаха, написала королю Вильгельму:
...
«Умоляю тебя чистосердечно и самым настойчивым образом пожать руку дружбы, протянутую Баденом. Я была бы плохой матерью, если бы не обратила твое внимание на серьезность ситуации, описанной выше, и не попросила бы тебя с Божьей помощью заступиться за тех, кто нам дорог, во благо этой прекрасной страны»24.
Королева и Роггенбах всю осень 1866 года продолжали обмениваться пространными письмами, которые они, соблюдая осторожность, пересылали друг другу через доверенных людей. Они обсуждали проблемы суверенитета, государственного устройства, взаимоотношений между Пруссией, новой федерацией и государствами, как вошедшими в федерацию, так и оставшимися за ее пределами. Деятельная, обладающая ясным умом и упорством, королева была для Бисмарка сильным оппонентом, но вовсе не неизбежным. Уделял бы Бисмарк ей такое же внимание, каким одаривал королеву барон Роггенбах, возможно, ему и удалось бы склонить ее на свою сторону. Ничто в ее письмах 1866 года не указывает на то, что она отвергала политические инициативы короля и Бисмарка. Естественно, ее тревожил трудный и сложный процесс формирования многослойного единства несовершенных и эволюционирующих суверенитетов, но не более того. В начале 1867 года она писала барону Роггенбаху:
...
«Поскольку у меня нет контактов с главными действующими лицами, а распорядитель событиями в тех случаях, когда я с ним встречаюсь, хранит молчание, то я, увы, ничего не могу сказать о его взглядах… К сожалению, я не могу послать вам и копию федеральной конституции, так как не смогла раздобыть ее даже для себя»25.
Поубавил бы в себе Бисмарк подозрительности и женоненавистничества, он вполне мог бы обнаружить в этой необыкновенной леди если не союзника, то по крайней мере внимательного слушателя. Правда, в таком случае ему пришлось бы прислушиваться и к мнению женщины, которую он не имел возможности ни контролировать, ни игнорировать. Тактика мелких укусов – министр-президент даже не прислал королеве копию новой конституции – была характерна для низкопробного мстительного отношения Бисмарка к своим врагам.
