Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин
В России Витуса Беринга называли Иваном Ивановичем. Он был выходцем из Дании и зарекомендовал себя как толковый, образованный офицер. Его приняли на службу в Балтийский флот в 1703 году. Царь Петр хорошо знал Беринга и неоднократно доверял ему сложные и ответственные поручения, например, сопровождать купленные корабли. Лучшие российские адмиралы поддерживали его кандидатуру. Это был умный, исполнительный и мужественный офицер, мягкий и благожелательный к подчиненным. Некоторые современники ставили Берингу в вину эту мягкость. Его упрекали в том, что он избегает риска и ответственности и, не проявляя достаточной решительности в трудные моменты, не справляется с задачами, которые были на него возложены. Обвиняли и в том, что он, командир, не сделал всего, что можно было сделать. Вряд ли эта точка зрения справедлива. Если Беринг и не сделал всего, что можно было сделать для успеха Первой и Второй экспедиций, то только благодаря его настойчивости подготовка к плаванию была доведена до конца и не вызывала нареканий.
Соратники Беринга были людьми талантливыми, но по темпераментам личностями несовместимыми. Первый его помощник Мартын Шпанберг, по свидетельствам современников, был человеком импульсивным, вспыльчивым, но грамотным, деятельным моряком-практиком. Алексей Ильич Чириков, второй помощник капитана, наоборот, характеризовался как специалист сдержанный и вдумчивый. Его выдающиеся способности проявились уже во время обучения в Морском корпусе и Морской академии.
В Москву Алеша Чириков приехал двенадцатилетним мальчиком, в январе 1715 года, вместе со своим двоюродным братом Иваном. В канцелярию Адмиралтейства они подали челобитную, в которой пожелали зачислить их в школу «математико и навигацких» наук. Челобитную эту они подали без всякой надежды на успех, уж очень бедны и худородны были. Но после проверки знаний были зачислены и приступили к занятиям. А всего через год их, как самых способных учеников, перевели в Морскую академию, что была открыта в городе на Неве.
Алексей с головой ушел в морскую науку: изучал астрономию и навигацию, сферическую тригонометрию и геодезию, «кораблевождение» и картографию. А весной 1721 года состоялся первый выпуск учеников Морской академии. На «досмотрении приращенных знаний» присутствовал сам Петр Великий. Алексей Чириков, уже восемнадцатилетний юноша, показал столь блестящие знания, что его произвели сразу в унтер-лейтенанты. С тех пор в адмиралтейских кругах Чирикова стали называть «ученым моряком».
В Адмиралтействе при утверждении кандидатуры Чирикова, записали: «По обучению гардемарин и морских офицеров искуснее всех явился». Покидая Петербург в январе 1725 года, вряд ли думал Чириков, что с этого момента определится вся его дальнейшая судьба… Беринг поручил ему не только снарядить экспедицию, но и переправить обоз к восточным окраинам страны. Три года и полтора месяца затратила экспедиция на переезд из Санкт-Петербурга в Нижнекамчатск. Люди, входившие в состав экспедиции, покидали столицу отдельными группами, между 24 января и 5 февраля 1725 года. Всего отправились свыше 60 человек – матросы, солдаты, штурманы, гардемарины. Их сопровождал огромный обоз – паруса, снасти, якоря, цепи, гвозди для постройки судов, продовольствие. Тракт, по которому можно было ехать на лошадях, доходил только до Тобольска. Дальше до самого Охотского моря не существовало ни троп, ни дорог.
6 марта 1725 года экспедиция прибыла в Тобольск и только 3 июля 1727 года в Охотск. Сюда экспедиция добиралась, разделившись на три отряда. Тяжелее всего пришлось отряду, который, захватив самые тяжелые и громоздкие грузы, должен был на лодках попытаться пройти по рекам как можно ближе к Охотскому морю. На лодках переход не удался, и груз был перегружен на нарты с собачьими упряжками. Был труднейший зимний переход, в самые морозы, через горы, леса и снежные пустыни. Продовольствия не хватало. Начался голод. «Идучи путем, – писал впоследствии Беринг в своем донесении, – оголодала вся команда, и от такого голоду ели лошадиное мертвое мясо, сумы сыромятные и всякие сырые кожи, платье и обувь кожаные».
В Охотске экспедиция запаслась провиантом, судами и 22 августа вышла в путь, а уже через 2 недели прибыла в Большерецк (на Камчатке). Отсюда отправилась в Нижнекамчатск, где оказалась 11 марта 1728 года. Алексей Чириков в пути провел кропотливую научную работу: описал реки и условия судоходства, собрал сведения о городах Сибири, определил их географическое положение, наблюдал затмение луны в Илимске и другие природные явления. Во время этого пути через великие пространства России лейтенант Чириков определил 28 астрономических пунктов, что позволило впервые выяснить истинную широтную протяженность Сибири и, следовательно, всей северной части Евразии.
Участники экспедиции, построив судно «Св. Гавриил», в июле 1728 г. вышли с Камчатки в море и взяли курс на северо-восток. Поначалу все шло хорошо. Но чем дальше на север, тем хуже становились условия плавания. Беринг собрал консилиум. Ссылаясь на инструкцию Государя и устные свидетельства местных жителей, он заявил, что «Чукотский Нос» отделяется от Америки морем и, следовательно, надо возвращаться назад. Капитана поддержал Шпанберг. Чириков не согласился с ними, считая, что плавание необходимо продолжить вдоль берега до устья реки Колымы или хотя бы до появления первых льдов. Через два дня Беринг отдал приказ повернуть на Камчатку. И вновь, проплывая узким проливом, они не увидели материк – Америку…
Путь не близкий
Енисейск встретил участников экспедиции теплым июльским днем. При полном безветрии над Енисеем царственно полыхало солнце. Из многочисленных печных труб параллельными столбиками поднимались дымы и долго не рассеивались в безоблачном небе. С реки тянуло прохладой. Однако прохлада не спасала от гнуса, который сбивался в тучи, устрашающе перекатывающиеся огромными серыми шарами вдоль улиц и берега, и растворялся в лесном массиве, что находился сразу за поскотиной. Но тут же скатывался новый шар, за ним еще один, и другой, и третий…
До позднего вечера людей устраивали на ночлег. У груза, который прибыл сюда из Санкт-Петербурга, расставили охрану. И только после этого Алексей Чириков уснул как убитый. Проснулся рано, в сенях напился воды, накинув китель, вышел во двор. На лавке, возле летней кухни, сидел мичман Петр Чаплин.
– Здравствуй, мичман. Думал, я один такой ранний.
– Не могу уснуть, Алексей Ильич.
– Да ты вроде еще молод, друг мой. Пожалуй, мы одногодки с тобой.
– Бессонница и молодых мучает.
– Пойдем, Петр, посмотрим, куда это нас принесло.
Моряки вышли на улицу, проложенную по ходу широкой реки, как это принято во всех прибрежных городах. Слабый ветерок приятно обдувал их обветренные, потемневшие в тяжком походе лица.
– Вон, посмотри, Алексей Ильич.
– Что посмотреть?
– Острог[23] уж виден.
– Где?
– Да вот же.
Действительно, прямо перед ними была деревянная стена, срубленная
