Кондратий Биркин - Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга I

Похоронив Лейчестера, Елизавета недолго вдовствовала и недолго его оплакивала; открывшаяся вакансия, чуть ли еще не при жизни временщика, уже была замещена Эссексом. Подвернулся было другой искатель счастья, Карл Блоунт, лорд Монжуа (Montjoie), но Эссекс со шпагой в руке удержал за собой выгодную позицию. Из-за пустого повода он вызвал Блоунта на дуэль, скрестил с ним шпагу и был ранен в колено.

— Что за негодные мальчишки! — сказала Елизавета, узнав о столкновении соперников, но внутренне весьма довольная. — Надобно их унять, а то, пожалуй, тот и другой голов не снесут.

Пожурив бойцов тоном доброй бабушки, выговаривавшей шалунам внукам, королева их помирила, и враги сделались добрыми друзьями. Сравнение королевы с бабушкой, а графа Эссекса и Блоунта с внуками кажется нам тем более уместным, что оба они по своим годам действительно годились ей во внуки, но именно потому она и удостаивала Эссекса пылом старческого своего сердца; ей было тогда пятьдесят шесть лет, а фавориту двадцать два года. Набеленная, нарумяненная, в рыжем парике, опутанном бриллиантовыми нитями, Елизавета, рука об руку с Эссексом, как молоденькая девочка порхала на придворных балах, в полной уверенности, что она неизменно все та же, какой была тридцать шесть лет тому назад, и что старость, постигая всех простых смертных, к ее британскому величеству не смеет прикасаться… Первые годы фаворитизма графа Эссекса — смешной водевиль, послуживший прологом к кровавой трагедии. Елизавета, тридцать два года сожительствуя с Лейчестером, осыпая его богатствами и почестями, покорялась ему как жена мужу; скажем более — она боялась Лейчестера, который держал ее в руках. Молодого Эссекса она сама взяла в руки, надоедала ему ревностью, капризами, играла им, как пешкой, и при малейшей с его стороны попытке ослабить гнетущее его иго обходилась с фаворитом не слишком-то вежливо. Новый временщик был похож на несчастного молодого мужа, отдавшегося в кабалу старой, сварливой жене ради ее богатства. А между тем, Эссекс, при сравнении его с покойным Лейчестером, был честнее, благороднее, добрее и талантливее. Пользуясь особенной благосклонностью королевы, он при каждом удобном случае старался оправдать ее милости к нему воинскими подвигами, на что трусливый Лейчестер никогда не был способен. Положение Эссекса было еще и тем хуже положения Лейчестера, что у последнего были только безмолвные завистники и болтливые льстецы; у Эссекса были враги и клеветники, нашептывавшие на него Елизавете. За каждым шагом, за каждым словом Эссекса следили тысячи глаз, тысячи ушей, затем чтобы истолковывать его поступки и речи в дурную сторону и доводить о них до сведения королевы. В Лейчестера она верила, в Эссексе сомневалась; последнему в каждой ябеде или клевете, на него сплетенной, приходилось разубеждать свою высокую покровительницу, оправдываться.

На время успокоенная Елизавета при первом поводе снова впадала в сомнение, слушала ябедников, косилась на фаворита.

В начале 1589 года сэр Джон Норрис и Френсис Дрейк задумали экспедицию в Португалию для возведения на престол низложенного дона Антонио. Эта мысль — опасный поход в далекий край, сопряженный с подвигами, может быть, и славными победами, — пленила графа Эссекса, и он, не сказав ни слова королеве, без ее ведома и разрешения, отправился в Португалию, откуда его вызвала Елизавета грозным письмом, наполненным колкостями и упреками. Граф Эссекс возвратился, и королева успокоилась; он ждал выговоров, ареста, она встретила его ласками и нежностями, стоившими телесного наказания.

Безумная ревность влюбленной старухи заставляла бедного графа Эссекса хитрить и лукавить во всех тех случаях, когда судьба сталкивала его с молодыми, красивыми женщинами. Скрепя сердце, молодой красавец принужден был разыгрывать роль скромника, неизменно верного своей дряхлой мегере. Он писал ей даже стихи нежного содержания, из которых особенно замечательны одни, читанные или пропетые на празднике, данном графом Эссексом в 1589 году. В них несчастный поэт отказывался от своей бранной славы, бросал меч и шлем, уступая последний пчелам вместо улья; выражал готовность заменить воинские доспехи власяницей, лишь бы быть исповедником и капелланом владычицы своего сердца, то есть Елизаветы.[84] Мы не смеемся над поэтом-царедворцем; нас нимало не удивляет, что его могла вдохновить пятидесятишестилетняя старуха. Будь на месте Эссекса любой современный поэт по профессии, друг народа, не преклоняющийся (на словах) перед сильными мира сего, и он бы писал Елизавете оды, послания, мадригалы; и он бы черпал вдохновение если не в тусклых очах женщины, то в золотой казне королевы. Страшась ее гнева, Эссекс в 1590 году тайно обвенчался с вдовой Филиппа Сиднея, единственной дочерью канцлера Уолсингэма. Враги фаворита не замедлили доносом, и Елизавета была в ярости! Сохраняя еще настолько чувство своего достоинства, чтобы не выказать вульгарной ревности, королева негодовала на графа Эссекса за этот неравный, по ее словам, неприличный брак, унижающий род Эссексов. «Он мог бы составить партию более достойную, — говорила она приближенным. — От его руки не отказалась бы любая владетельная принцесса!»

В 1591 году французский король Генрих IV просил у Елизаветы помощи для усмирения мятежных своих подданных. Начальство над вспомогательными войсками, отправленными во Францию, было возложено на графа Эссекса. Он настоятельно требовал от Генриха осады Руана, выказал замечательную храбрость под его стенами, где брат его Вальтер был убит. Граф Эссекс уверял Генриха, что своими орудиями разгромит укрепления города и не оставит в нем камня на камне, но король французский не соглашался на эти предложения. Его пугало ретивое усердие иноземца и удерживали жалость и стыд отдать родной город на разграбление английскому войску. Обиженный отказом короля, граф Эссекс вызвал на поединок Виллара, коменданта Руана, который уклонился от этой чести. Тогда английский полководец возвратился на родину ни с чем. Покуда он отличался во Франции, завистники его не дремали, что доказала суровая встреча графа Эссекса королевой. Недовольная его действиями во все продолжение похода, она особенно выговаривала ему за своевольничанье, за превышение данной ему власти, так как он произвел некоторых в офицеры, не спросив на то королевского разрешения. Немалого труда стоило Эссексу вымолить себе прощение, и с этого времени он стал заискивать расположения народа, покровительствуя пуританам и всячески стараясь сделаться популярным. В 1593 году Елизавета включила его в число членов государственного совета, и в это же время за границей была напечатана брошюра возмутительного содержания «О престолонаследии в Англии», посвященная графу Эссексу. В ней неизвестный его недоброжелатель, обвиняя его в домогательстве верховной власти, угрожал Англии мятежами, единственным спасением от которых могло быть свержение Елизаветы с престола. Несомненно, что это исчадие зависти и недоброжелательства было делом врагов Эссекса, отчасти достигших своей цели, так как брошюра эта восстановила королеву против ее любимца. Дряблое сердце Елизаветы повелевало ей не расставаться с Эссексом; рассудок, устами его ненавистников, советовал держать его в почтительном отдалении от дел внутренней политики, даже от Англии. Облекая устранение своего фаворита в благовидную форму, Елизавета возлагала на него поручения почетные, при удачном исполнении которых он мог заслужить новые награды и милости. В 1596 году испанцы осадили Кале. Обсервационный корпус, посланный в Дувр, был отдан под начальство графа Эссекса. Пользуясь войной, великий адмирал Гоуард вместе с фаворитом составил план новой экспедиции в Испанию, и с сильными десантными войсками они отплыли к Кадиксу, который сдался Эссексу на капитуляцию.