Клаус Фритцше - Воздушный стрелок. Сквозь зенитный огонь

По возвращении на родину, я еще смог посетить учителя по французского языка из нашей гимназии. Его напутствие до сих пор звучит в ушах: «Владение иностранными языками, это капитал, который стабильно начисляет проценты, и который не может обесцениться никакими биржевыми крахами».

Русский язык продолжает оставаться моим ценным спутником и сейчас, когда я уже давно нахожусь на пенсии. Книгу «Цель — выжить», большая часть которой вошла в настоящую работу, я писал на «моем» русском, а потом познакомился с одним русским знатоком немецкого языка — Олегом Кузнецовым — который и переложил мой подлинник на литературный русский.

Моя руссофилия преподнесла мне в моем уже преклонном возрасте еще один приятный сюрприз. После того, как мои супружества с противоположным полом помимо прочего не могли быть удовлетворительными между прочим из-за того, что мои партнерши ни в чем не признавали и не понимали симптомов заражавшего меня «вируса России», в возрасте 82 лет я встретил овдовевшую учительницу русского языка, урожденную жительницу Германии. Будучи еще очень юной, она влюбилась в офицера советской армии, и, несмотря на все политические и бюрократические заслоны, стала его женой. Прожив с ним 6 лет на Украине, они, после увольнения его из рядов советской армии, переехали жить в Германию. Теперь то я знаю, как мне в супружеской жизни не хватало всего русского. А ведь речь идет о длительном времени.. Такое счастье в этом возрасте я принимаю как большой подарок судьбы.

Уже в возрасте 10 лет я абсолютно ясно осознавал, что хочу быть авиастроителем и летчиком. Восхищение всем тем, что связано с летным спортом и живой интерес ко всем формам проявления техники, сформулировали базу моего выбора профессии.

А когда я после 1949 года поступил в мирную жизнь, то желание стать авиастроителем и пилотом пришлось из моего списка вычеркнуть. В советской оккупационной зоне еще не имелось гражданской авиации. Что мне оставалось, так это техника. А для обучения на инженера имелись реальные шансы.

Обще-начальную базу обучения в сфере машиностроения и химической промышленности я окончил при Н. П. Кабузенко в «моих университетах» на базе трофейного оборудования. На основе знаний, которые я приобрел там, я смог убедить экзаменационную комиссию в том, что я не нуждаюсь в обязательной практике на предприятии машиностроения, и что для заочной учебы меня можно сразу перевести на второй семестр.

Я пользуюсь этим случаем, чтобы продемонстрировать многочисленной публике качество русской учебной технической литературы. Она в последние мои семестры обучения на инженера явилась большой и надежной поддержкой.

Почему? Да потому, что русские учебники изложены так, чтобы быть легко понятными обучающемуся. Авторы немецких учебников часто действуют по принципу: «Чем непонятнее, тем научнее». Мне не однажды приходилось удивлять доцентов своими знаниями, что приводило к хорошим оценкам.

Мотивируя специфичными условиями жизни в военном плену Советского Союза, я сделал упор на изучение русского языка. Так как в лагерях для военнопленных было запрещено организовывать курсы по изучению русского языка (опасность побегов!), то это возможно было только путем самообучения. При этом я обнаружил и начал тренировать до этого незамеченную одаренность эффективного обучения с помощью книг. На обычном занятии учебного заведения много времени распыляется на то, что доценту необходимо сориентироваться на среднюю предварительную подготовку класса. В процессе же самообучения имеющееся в наличие время можно использовать намного эффективнее.

Этот опыт приносил мне во время всей моей профессиональной деятельности существенное преимущество. Всю учебную программу первого года заочного обучения по специальности «машиностроение» я освоил за 8 недель, после чего на специальной процедуре приема в учебное заведение с успехом сдал все экзаменационные работы. Это открыло прямой путь во второй учебный год. Для перехода в оба заключительных семестра очного отделения необходимо было перепрыгнуть очередной год заочного обучения. И это удалось благодаря «самообразованию».

В неоднократно упомянутый НИИ я был принят в 1963 году в качестве специалиста по машиностроению. Жизненный опыт подсказывал, что таковых специалистов на данный момент должно быть десятки тысяч. Поэтому данный факт вызвал во мне новую тягу к самообразованию. Через несколько лет в нашем коллективе мало кто знал, что я учился на машиностроителя. Карьеру в НИИ я закончил по достижении пенсионного возраста в качестве эксперта по всеобщему надземному строительству.

Когда в 1985 году в НИИ появились первые программируемые счетные машины, я не посетил ни одного из предлагаемых курсов обучения, а занялся освоением машиноориентированного языка программирования прямо на рабочем месте.

Первые компьютеры фирмы Шнайдер поступили к нам в 1986 году (я тогда как раз отмечал свой 63-й День рождения). Они с их программой «Basic» действительно привнесли большое облегчение в работе. Программы для рационализации собственной работы я в основном составлял для себя сам.

Последняя перемена произошла на рубеже 1990 года. Одна западно-германская фирма по линии нашей отрасли подыскивала инсайдера рынка новых земель, и нашла меня, 67 летнего, еще интересным.

Курсов переучивания к потребностям капиталистической экономики не было. Я еще раз извлек пользу от того, что находясь в плену, мне бросилась в глаза собственная предрасположенность к самообразованию.

Это был длинный путь, на котором я постигал основы современной общественной науки. От убежденного члена Гитлерюгедна, критичного аналитика советской системы и почти убежденного приверженца учений Маркса-Энгельса-Ленина (Сталина я исключаю осознанно), я дошел до водоворота «обратного развития» и перешел к состоянию закритического наблюдателя социализма советского типа. Этот очень тернистый путь я прошел через годы плена, и кое-что вобрал из него для всей своей жизни.

Например, это касается личного осознания, кто же делает историю? Мой отец был сторонником девиза «историю делают мужчины», а в моем умственном багаже это мнение неприкосновенным осталось тогда, когда я в первые месяцы плена начал думать политически… Но в антифашистской школе нам вбивали в голову, что в принципе ход истории определяют народные массы. Что за глупая попытка, сталинскую диктатуру сопоставлять с ореолом демократии. Без «мужчин» или «власть имущих» — народные массы — это беззащитная толпа.