Молотов. Наше дело правое [Книга 2] - Вячеслав Алексеевич Никонов
Молотов вел активное мирное наступление и по традиционной дипломатической линии. Под его руководством с апреля 1950-го по март 1951 года шла работа над сборником переписки Сталина, Черчилля и Рузвельта в годы войны, что должно было напомнить о славном сотрудничестве союзников. К октябрю была подготовлена верстка. Однако по неизвестной причине сборник так и не был издан до 1957 года.
Молотов активно продвигал идею созыва СМИД для обсуждения вопроса о ремилитаризации Германии. Запад соглашался на переговоры, если на них также будет обсуждаться «коммунистическая агрессия» в Корее. В итоге в марте 1951 года удалось организовать встречу на уровне заместителей министров иностранных дел в Париже, где Советский Союз представлял Громыко. Переговоры тянулись три месяца и никаких результатов не дали. 23 июня 1951 года СССР выступил с предложением немедленно начать переговоры о прекращении войны в Корее. Генерал Риджуэй, командовавший войсками ООН в Корее, ответил согласием, как и корейское руководство, и командование китайских «добровольцев». 10 июля переговоры начались вблизи города Кесона, но успеха они не приносили.
4 августа Политбюро по предложению Молотова решило больше не настаивать на пересмотре конвенции Монтрё о режиме Черноморских проливов по истечении ее очередного пятилетнего срока, что означало ослабление дипломатического давления на Турцию.
Много внимания Молотов уделил работе над мирным договором с Японией. США настаивали на подготовке его проекта путем двусторонних консультаций с произвольно выбираемыми странами, добивались сохранения своих войск и баз в Японии после его заключения (они и ныне там), отсрочки определения статуса Тайваня и Пескадорских островов, которые по Каирской и Потсдамской декларациям должны были возвратиться Китаю. Москву не устраивал «сепаратный характер» подготовки договора, предлагалось перевести его в рамки СМИД. Хотя 20 июля 1951 года США и Великобритания пригласили СССР к участию в Сан-Францисской мирной конференции, втайне они надеялись на «самоотвод» Москвы.
Молотов выступил противником «самоотвода». Окончательные предложения и директивы советской делегации были им утверждены 20 августа. Они предусматривали участие СССР в конференции, необходимость приглашения на нее Китая, принятие альтернативного текста мирного урегулирования, который был бы «всесторонним, а не сепаратным, для чего ни одна сторона, участвовавшая в войне с Японией, не должна быть устранена от подготовки и подписания договора». Япония должна была стать «миролюбивым, демократическим, независимым государством», вернуть Китаю захваченные во время войны Тайвань и Пескадорские острова и передать СССР южную часть Сахалина и Курильские острова. В противном случае договор было решено не подписывать[1183]. США и их союзникам в Сан-Франциско удалось полностью блокировать советские предложения и добиться одобрения договора без его обсуждения. В Москве сочли, что в нем проигнорированы интересы Советского Союза и Китая, и решили (вместе с Польшей и Чехословакией) к договору не присоединяться. Может и зря. В Сан-Францисском договоре Япония, помимо прочего, отказалась от Курильских островов.
20 августа 1951 года Политбюро создало комиссию во главе с Молотовым для подготовки Международного экономического совещания, в котором должны были принять участие не только члены СЭВ, но и максимальное число других государств. Основная задача — «содействовать прорыву торговой блокады и той системы экономической дискриминации в отношении СССР, стран народной демократии и Китая, которая в последние годы проводится правительством США со все большим нажимом». Было предложено полностью отказаться от какой-либо идеологической повестки дня. Совещание состоялось в апреле и позволило установить внешнеэкономические связи не только с рядом западных государств, но и с отдельными корпорациями. Американский санкционный режим был на деле прорван.
Под руководством Молотова шла подготовка концепции мирного договора с Германией. «Оперативно рассмотрев первый проект, поступивший к нему 30 сентября 1951 г., он, к примеру, забраковал формулировку о том, что мирный договор должен предусматривать “переустройство всего общественного и государственного строя Германии”. На полях документа сделана недвусмысленная ремарка: “Перехватили”. В следующем проекте Молотов вовсе вычеркнул пассаж о “переустройстве”»[1184]. В марте 1952 года узкое руководство одобрило предложенную им концепцию мирного договора, и 10 марта вышла нота по германскому вопросу. Ее часто называют «нотой Сталина». Но, как считает Алексей Филитов, по всем архивным документам видно, что автором и концепции, и содержания является прежде всего Молотов. «Если считать главным новшеством в ней отказ от акцента на “демилитаризацию”, более спокойное отношение к военной составляющей германской государственности (и ее представителям), то исходный пункт ноты можно усмотреть еще в высказываниях Молотова на Пражской конференции 1950 г…Тогда инициатива 1952 г. хорошо ляжет в общий контекст “неортодоксальных” идей и акций мало понятого до сих пор советского деятеля — от отмены цензуры для иностранных корреспондентов осенью 1945 г. до проекта вступления СССР в НАТО в 1954 г. и попытки воспрепятствовать приему ГДР в Варшавский договор в 1955 г.»[1185].
Суть предложений Молотова: Германия должна быть воссоединена, все оккупационные войска выведены в течение года после подписания мирного договора, германская армия разрешена в пределах оборонной достаточности. Главное условие — ее отказ от вступления в военные блоки, направленные против стран, с которыми она воевала в годы Второй мировой войны. В ответ Запад выдвинул собственные условия: общегерманские выборы, которые создадут правительство, вольное вступать в любые оборонительные альянсы. Москва скрепя сердце изъявила готовность на переговоры о выборах — на основе законов ФРГ, ГДР и Веймарской республики, хотя было понятно, чем эти выборы закончатся с учетом западного контроля над гораздо более населенной ФРГ. Однако отказ от внеблокового статуса объединяемой Германии был для Сталина и Молотова неприемлем.
На протяжении марта — сентября 1952 года стороны четырежды обменялись посланиями, что получило в истории дипломатии название «нотной войны». Согласованный с Молотовым проект ноты от 4 августа, отличавшийся гибкостью подхода, был отвергнут Сталиным. «Переделку проекта в духе его ужесточения можно считать проявлением антимолотовской кампании обвинений в “мягкотелости к империализму”, которые уже давно выдвигались Сталиным… Разумеется, никакой особой “мягкости” в
