КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены - Галина Львовна Кузичкина (Кокосова)
В то время агентом резидентуры был редактор одной из центральных газет Тегерана. Ему было поручено начать полемику в прессе о целесообразности и опасности разбазаривания золотого запаса страны. Эта тема была немедленно подхвачена парламентом, который не санкционировал продажу золота. Активное мероприятие сработало.
Глава 18
В разгар кампании против левых организаций муджахидов и федаев иранские власти предприняли первые попытки по разгрому партии «Туде». Не зная, какова может быть реакция Советского Союза, иранские власти начали эту кампанию довольно осторожно. Вначале были произведены нападения стражей революции на штабы партии «Туде» в провинциальных городах. Затем все на некоторое время стихло. Вскоре были разгромлены представительства ближе к Тегерану и произведены аресты некоторых рядовых членов. Затем были проведены аресты некоторых рядовых членов партии «Туде» в самом Тегеране. Генеральный секретарь партии «Туде» Киянури забил тревогу. Он потребовал от Москвы отреагировать «на произвол иранских революционных властей». Реакция Москвы вскоре последовала. В газете «Правда» появилась большая статья по поводу нападок на «Туде» в Иране. В начале статьи тон был очень резкий. Говорилось, что Советский Союз не допустит произвола иранских властей в отношении «Туде» и не оставит своих товарищей в беде. В середине тон статьи начал смягчаться, было написано, что Иран переживает тяжелое время политического становления и в такие моменты возможны ошибки. В конце же статьи от начального угрожающего тона не осталось и следа. Там говорилось, что, несмотря ни на что, иранские власти не должны забывать о существовании исторически традиционных дружественных отношений между двумя странами, которые складывались веками.
В этой статье было всего понемногу для всех сторон. Партии «Туде» была подана надежда в защите от полного разгрома. Иранским же властям делался намек, что СССР не собирается вмешиваться в их внутренние дела и уж никак не намерен жертвовать исторической дружбой из-за какой-то партии «Туде».
Иранские власти отреагировали довольно скоро. Они запретили издание центрального печатного органа партии «Туде» — газеты «Мардом». Опять были произведены аресты. Теперь было уже предельно ясно, что судьба партии «Туде» решена. И не потому, что «Туде» вела активную деятельность против исламского режима. Наоборот, она поддерживала его во все время своего легального существования в Иране. А потому, что иранское духовенство, подобно большевикам после их прихода к власти в России, не намерено было делить власть ни с кем, какого бы цвета или политического направления они ни были. Резидентура предсказывала такой исход событий задолго до того, как это случилось.
В этих условиях международный отдел ЦК КПСС развернул бурную деятельность по организации спасения «Туде». Выполнение этого задания было поручено Управлению «С» КГБ. Пока велась подготовительная работа. Меня вызвали в Центр для консультаций, и там я узнал, что нашему отделу документации было дано задание подготовить сорок внутренних иранских паспортов для ухода членов центрального комитета «Туде» в подполье в случае угрозы их ареста. Паспорта должны были быть снабжены фотографиями членов центрального комитета «Туде». Эти документы должны были дать возможность тудеистам перебраться в район советско-иранской границы и бежать в Советский Союз. В указании ЦК говорилось, что документы должны быть самыми надежными.
Указание ЦК о подготовке документов повергло отдел документации Управления «С» в полное уныние. Сорок иранских внутренних паспортов — это больше того, что мы имели в нашем действующем архиве. Использовать их для одноразовой операции было непозволительной роскошью. Эти документы годами собирались разведчиками линии «Н» в Иране, и работа эта была сопряжена с большим риском и затратами. На эти документы можно было посадить нелегалов, которые могли бы долгое время жить в Иране без риска быть обнаруженными. И вот теперь все это должно было быть брошено псу под хвост. И главное, ради чего и ради кого.
Моему возмущению не было предела, и я открыто высказывал свое мнение в Управлении. Я рассказал, что мне было известно о руководстве партии «Туде» и высказал мнение, что эта затея все равно бесполезна, так как властям известен каждый их шаг через имеющихся в «Туде» осведомителей. Это мероприятие заранее обречено на провал, и последствия его будут гораздо тяжелее для «Туде» и для нас, так как мы даем иранским властям неопровержимые улики нашей причастности к активности «Туде». А то, что они расскажут все на первом же допросе, было хорошо нам известно. Я помню, как связной партии «Туде» сказал, что если его арестуют, то он все расскажет, так как после 26 лет тюрьмы у него не осталось сил, чтобы выдержать пытки. Почему бы им тихо не покинуть Иран сейчас, когда есть для этого возможность, и избежать неприятности как для себя, так и для нас. Ведь ничего уже не изменится в их положении в Иране. Судьба «Туде» решена.
В Управлении со мной согласились, однако сказали, что указание ЦК — это приказ и не в наших силах что-либо изменить. Во мне кипела бессильная злость, и в этот вечер я никак не мог успокоиться. Я рассказал своему гражданскому другу о случившемся, наплевав на все секретности и конспирации. Он ушам своим не верил. Особенно ему было трудно поверить в полное бесправие КГБ перед советскими партийными властями. Мы напились и мечтали о времени, когда всему этому кошмару придет конец.
Я вернулся в Тегеран и приступил к работе безо всякого энтузиазма. Последнее столкновение с партией потушило тот энтузиазм, с которым я обычно относился к своей работе. Зачем стараться, думал я, когда в один прекрасный день все результаты всех моих трудов будут брошены псу под хвост. Теперь мне казалось, что совершенно правы те офицеры, которые предпочитали ничего не делать, а только отбывать срок своей командировки за границей.
Как было условлено, связной «Туде» передал мне 40 фотографий членов центрального комитета партии. Я отправил их в Центр для внесения в документы. Вскоре из Центра нам переправили паспорт с фотографией Киянури. Остальные должны были последовать позднее. Мне предстояло
