Альберт Шпеер - Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930–1945

В конце декабря 1942 года капитан Шютце, один из самых удачливых командиров подводных лодок, проинформировал меня о серьезных разногласиях между берлинским военно-морским командованием и Дёницем. По многочисленным признакам в подводном флоте пришли к выводу о замене в ближайшем будущем их командующего. Через несколько дней я узнал от статс-секретаря министерства пропаганды Наумана, что военно-морской цензор вычеркнул фамилию Дёница из подписей ко всем фотографиям в статье о совместной инспекционной поездке Редера и Дёница.

В начале января в Ставке я своими глазами видел, в какое возбуждение привели Гитлера сообщения иностранной прессы о морском сражении, о котором командование флота не проинформировало его во всех деталях[162]. Во время нашей последующей беседы Гитлер как бы ненароком заговорил о возможностях создания линий поточной сборки субмарин, но почти сразу же заинтересовался проблемами моего сотрудничества с Редером. Я рассказал и о запрете Редера на обсуждение технических вопросов с Дёницем, и об опасениях офицеров-подводников по поводу возможной отставки их командующего, и о произволе цензора. Понаблюдав за методами Бормана, я понял, что подозрения следует сеять очень осторожно и постепенно. Поэтому я просто намекнул, что все преграды, стоящие на пути осуществления наших планов по строительству подводного флота, можно устранить, если во главе поставить Дёница. На самом же деле я хотел добиться смещения Редера, но зная, с каким упорством Гитлер цеплялся за испытанных соратников, я вряд ли мог надеяться на успех.

30 января Дёниц был произведен в гросс-адмиралы и одновременно назначен главнокомандующим ВМФ Германии, а Редера выпихнули на почетную должность адмирал– инспектора военно-морских сил, что давало ему лишь одну привилегию – право на государственные похороны.

Дёниц благодаря своей решительности и профессионализму до самого конца войны умело защищал военно-морской флот от капризов Гитлера. Я часто встречался с ним для обсуждения проблем строительства субмарин, правда, началось наше тесное сотрудничество с недоразумения. Получив очередное донесение Дёница и не посоветовавшись со мной, Гитлер придал всему военно-морскому вооружению статус приоритетного. Это случилось в середине апреля, а ведь всего три месяца назад, 22 января 1943 года, он издал распоряжение о приоритете танковой программы. Чтобы не разразился конфликт между двумя родами войск, мне пришлось снова обратиться к Гитлеру, но Дёниц уже и сам осознал, что сотрудничество с могущественной административной машиной снабжения армии гораздо полезнее, чем благоволение Гитлера. Мы быстро договорились перевести производство военно-морского вооружения в сферу моих полномочий, а я взамен пообещал осуществить разработанную Дёницем программу. Это означало, что вместо 20 малых подлодок общим водоизмещением шестнадцать тысяч тонн, ежемесячно производимых прежде, в месяц будет строиться по 40 подлодок общим водоизмещением более пятидесяти тысяч тонн. Вдобавок я должен был удвоить число минных тральщиков и сторожевых катеров.

Дёниц разъяснил, что только производство нового типа субмарин сможет изменить ход подводной войны в нашу пользу. Необходимо отказаться от старой концепции надводного корабля, лишь на время уходящего под воду, и создать новые подводные лодки с максимально обтекаемыми контурами, большей скоростью движения под водой и большим радиусом действия. Для достижения этих показателей следовало удвоить мощность электромоторов и упростить устройство аккумуляторных батарей.

Как обычно, главная проблема состояла в правильном выборе руководителя программы. Я выбрал уроженца Швабии Отто Меркера, прекрасно зарекомендовавшего себя в конструировании пожарных машин, чем бросил вызов всем морским инженерам. 5 июля 1943 года Меркер представил свой план верхушке военного флота. Опираясь на опыт Соединенных Штатов, собиравших транспортные суда класса «Либерти» из готовых конструкций конвейерным методом, Меркер предложил строить субмарины и устанавливать на них оборудование, в том числе и электрическое, на заводах внутри страны, а затем транспортировать готовые секции на побережье и быстро собирать их. Таким образом мы решили бы проблему ограниченных возможностей верфей, мешавших расширению наших судостроительных программ[163]. В конце совещания Дёниц взволнованно объявил: «Мы начинаем новую жизнь».

Однако пока мы лишь в общих чертах представляли образ новых подводных лодок. Для проектирования и разработки деталей была создана комиссия, возглавил которую не ведущий инженер-разработчик, как было принято, а адмирал Топп, назначенный Дёницем. Гросс-адмирал не ошибся: Топп и Меркер работали столь же согласованно и плодотворно, как и он сам со мной.

Всего через четыре месяца после первого совещания – 11 ноября 1943 года – все чертежи были готовы. Месяц спустя Дёниц и я уже инспектировали деревянную модель новой субмарины водоизмещением 1600 тонн и даже прошлись по ней. Когда чертежи еще только готовились, Комитет по судостроению размещал заказы на заводах. Подобную процедуру мы уже опробовали для ускорения производства «пантер». Благодаря всем принятым мерам в 1944 году первые подводные лодки нового типа были представлены флоту для испытаний. Если бы авиабомбардировки не уничтожили в доках треть субмарин, к началу 1945 года мы выполнили бы свое обещание поставлять 40 подводных лодок ежемесячно[164].

В то время я и Дениц часто задавались вопросом, почему же мы не приступили к строительству новых подводных лодок раньше, ведь никаких технических новшеств не применялось, инженерные принципы были известны уже много лет. Новые субмарины, как уверяли нас эксперты, произведут революцию в подводной войне. Этой точки зрения, видимо, придерживались и американцы, начавшие после войны строительство новейших подводных лодок.

26 июля 1943 года, через три дня после того, как мы с Деницем подписали совместный декрет о начале новой военно-морской программы, я добился согласия Гитлера на передачу всего производства в ведение моего министерства. Обосновал я свою просьбу дополнительными трудностями, с которыми столкнется промышленность из-за военно-морской программы и других поставленных Гитлером задач. Переводя фабрики, производящие товары народного потребления, на выпуск военной продукции, объяснил я Гитлеру, мы не только высвободим полмиллиона немецких рабочих, но и задействуем для выполнения наших неотложных программ квалифицированных управленцев и заводское оборудование. Однако большинство гауляйтеров воспротивились этим мерам, и министерству экономики не хватило ни сил, ни авторитета, чтобы сломить их сопротивление. Несколько опережая события, скажу, что очень скоро и я был вынужден признать свою слабость.