Александр Алтунин - На службе Отечеству

- Не гожусь я учить других! Отправьте меня на фронт. Там я покажу, на что способен.

- Младший лейтенант Кузьмичев, - голос политрука неожиданно зазвучал жестко, а добрые глаза сузились, - на фронт посылают не в наказание. Эту честь надо заслужить. Каждодневный, напряженный, самоотверженный труд требует от человека большого мужества и стойкости. Еще не известно, где вы принесете вреда больше: в тылу или на фронте. В тылу допущенные вами ошибки может поправить старший командир, а на фронте за них будут расплачиваться кровью ваши подчиненные. Запомните это, младший лейтенант. Больше настойчивости проявляйте в обучении, да и сами учитесь самым серьезным образом, тогда и проситься на фронт будете иметь моральное право.

Голос политрука звучит сурово. Кузьмичев то краснеет, то бледнеет. Обиженно посмотрев на нас, он раздраженно восклицает:

- Я же на фронт прошусь, а не в заведующие столовой!

Мы еще долго беседуем с упрямым командиром, пытаясь пробудить в нем интерес к учебе и воспитательной работе. Он внимательно слушает, соглашается, высказывает свое мнение, но, уходя, неожиданно спрашивает:

- А если мои бойцы сдадут экзамены хорошо, отпустите меня на фронт?

- Толковали, толковали с вами, а все, оказывается, впустую. - Политрук в досаде сильно хлопает ладонями по коленям.

С таким же упорством, как и Кузьмичев, добивался направления на фронт лейтенант Катученко, и если первый рвался туда из-за неумения обучать подчиненных и ущемленного самолюбия, то второй мечтал в боевой обстановке проявить свои знания.

С командиром взвода истребителей танков лейтенантом Катученко мы были одногодками. В одно время закончили училище. После выпуска он был назначен командиром стрелкового взвода одной из частей, стоявших в Сибири. Поэтому в методике проведения занятий лейтенант Катученко уже имел некоторый опыт. Однако тактика действий и огневая подготовка истребителей танков были и для него делом новым. Можно сказать, что он учил своих подчиненных и одновременно учился сам.

Так вот, через два дня после моего вступления в командование ротой Катученко вручил мне рапорт, в котором просил ходатайствовать о зачислении его в маршевый батальон. Мы с Захаровым пытались доказать лейтенанту, что, обладая хорошей военной подготовкой, он принесет большую пользу, обучая младших командиров для действующей армии.

- Поймите, - убеждал Захаров, - это нужно для победы!

- У нас в полку есть старики и инвалиды, им и карты в руки. Пусть они учат, а молодежь должна воевать.

- И почему это вы, лейтенант, считаете меня стариком? - насмешливо спрашиваю я. - Ведь мы с вами ровесники.

- Речь не о вас, товарищ лейтенант! - Катученко на мгновение смущается. - Таких молодых, как я и вы, в полку немного, большинству же за тридцать перевалило, многим за сорок и даже за пятьдесят... К тому же вы уже побывали на фронте, а я еще нет.

Так и не смогли мы убедить Катученко. Уходя, он предупредил: - Все равно буду добиваться отправки на фронт.

В душе я ему сочувствовал.

* * *

В двадцатых числах мая впервые заступаю дежурным по части и лишь теперь понимаю, насколько многочислен запасной полк. На котловом довольствии состоит около восьми тысяч бойцов и командиров! Столько не насчитывали даже стрелковые дивизии, в которых я воевал. А сколько различных специалистов готовится здесь! Чтобы поддержать в части твердый порядок, нужны четко налаженные внутренняя и караульная службы. Целые сутки на моих плечах лежит ответственность за несение службы как внутренним нарядом, так и караулами. Все для меня оказывается новым, незнакомым, ибо прежде никогда не приходилось дежурить. И снова с благодарностью вспоминаю своих наставников, которые сумели дать нам, курсантам, представление о том, как практически осуществляются обязанности дежурного по части, определенные соответствующими уставами.

В один из воскресных дней, а они тоже были учебными, мы перед ужином выкроили часик для проведения соревнований на спортивных снарядах. Членами жюри Захаров пригласил комбата Темнова и начштаба Плитмана. Комбат, узнав о цели командирского соревнования, охотно согласился выступить в качестве судьи.

Ежедневные упорные тренировки не пропали даром. Я настроен по-боевому.

Соревнования начинаются с обязательного упражнения: мах вперед и резкий выход всем туловищем на перекладину. Первым делает упражнение Барановский. Комбат Темпов, не удержавшись, крикнул: "Молодец, старшина!" Барановского сменяет у снаряда сержант Гулин. Он выполнил упражнение несколько слабее, но достаточно уверенно. Затем к снаряду нерешительно подходит Кузьмичев. На нем, как и на других участниках, только брюки и сапоги. На атлетическом торсе младшего лейтенанта перекатываются бугорки упругих мышц. Со стороны кажется, сейчас Кузьмичев сделает легкий рывок - и птицей взлетит на перекладину. Но он неоправданно долго раскачивается и с трудом, некрасиво болтая ногами, взбирается на перекладину. Замечаю, как недовольно морщатся оба члена жюри. Легко выполняет упражнение Вакуров. Если бы он обратил побольше внимания на четкость исполнения каждого элемента, мог бы претендовать на первое место.

Наступает очередь Катученко. Фигура у него далеко не атлетическая, но, когда он, словно разжатая пружина, взлетает на перекладину, я с восхищением любуюсь им. Зафиксировав "ласточку", Катученко с изяществом гимнаста высокого класса делает соскок и строевым шагом становится в строй.

Шагаю к снаряду. Знаю, что Катученко мне не догнать, однако прилагаю все силы, чтобы по возможности приблизиться к его результату.

Комбат поздравляет меня с отличным выполнением упражнения, но при этом с лукавой улыбкой объявляет, что первое место жюри все-таки присуждает Катученко. Я поздравил лейтенанта с победой и предупредил, что через месяц попытаюсь взять реванш. Катученко загадочно улыбнулся. Лишь несколько позднее догадался, что скрывалось за этой улыбкой.

Очередные боевые стрельбы, проведенные в конце мая, показали, что общие усилия в огневой подготовке дали первые положительные результаты: нашу роту отметили в приказе по полку за хорошую стрельбу из станковых пулеметов. О таких оценках в стрельбе из противотанковых ружей и зенитных установок пока приходится только мечтать. Мы с Захаровым болезненно переживаем неудачи истребителей танков и зенитчиков и почти ежедневно тренируемся вместе с бойцами в стрельбе по танкам и самолетам.

Обстановка на фронте вновь стала напряженной. Если в середине мая Захаров с воодушевлением и удовольствием подчеркивал активные действия советских войск на харьковском направлении, то в двадцатых числах мая сводки Совинформбюро уже вызывают тревогу из-за внезапного ухудшения положения под Харьковом ив Крыму. Когда политрук с горечью сообщил, что наши войска оставили Керченский полуостров, в сердце поселилось беспокойство за судьбу моих товарищей из 633-го полка. В тот же день написал еще одно письмо Вениамину Соловьеву. Очень хотелось узнать, жив ли он и другие товарищи. Однако ответа я так и не дождался.