Паола Педиконе - Тарковские. Отец и сын в зеркале судьбы
5
Часть Польши (так называемое Королевство Польское) с 1814 до 1917 года была фактически российской колонией, поэтому русско-польские революционные связи были весьма обширны. Польские революционеры нередко отбывали наказание в России.
6
За два года работы в «Гудке» Тарковский опубликовал полтора десятка судебных очерков под псевдонимами «А. Т.», «А. Троль» и «Тарас Подкова».
7
РАПП – Российская ассоциация пролетарских писателей (создана в 1925 году), довольно одиозная организация, «прославившаяся» нападками на литераторов, не соответствовавших, с точки зрения рапповцев, критериям настоящего советского писателя. Давление под лозунгом «партийности литературы» оказывалось на таких разных писателей, как Михаил Булгаков, Владимир Маяковский, Максим Горький и др. РАПП, как и ряд других писательских организаций (Пролеткульт, ВОАПП), был расформирован постановлением ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» от 23 апреля 1932 года, заменившим старые организации новым единым Союзом писателей СССР.
8
Ю. Нейман забыла упомянуть Роберта Штильмарка.
9
Подобный эпизод описан и в воспоминаниях Семена Липкина; только он утверждает, что разговор Мандельштама о рифме в данном стихотворении произошел с ним, а не с Тарковским.
10
Позднее, читая воспоминания поэта и переводчика Семена Липкина «Вторая дорога», я столкнулся с описанием ряда историй, о которых мне рассказывал Тарковский. Только по Липкину выходило так, что истории эти происходили с ним, а не с Тарковским. Это, в частности, относится к истории с Сологубом (про пальто), с Мандельштамом (история с рифмой «обуян – Франсуа»). И Тарковский, и Липкин – бесконечно уважаемые мною люди. За кем из них право первородства в данном случае, а кого, возможно, подвела память, не знаю, не могу судить. (Примечание А. Лаврина.)
11
Жена А. А. Блока.
12
То есть на Ваганьковское кладбище.
13
В 1937 году Нарбута арестовали и осудили; спустя три года он погиб в лагерях.
14
Редиф (буквально с арабского – «сидящий позади всадника») – особый прием в восточной поэзии, когда на конце строк вслед за рифмой повторяется одно и то же слово (или группа слов). Стихотворение может быть сколь угодно раздробленным, мозаичным, но редиф прошивает его единой нитью, сообщая логику и гармонию.
15
Сын Татьяны Алексеевны, пасынок Арсения Александровича.
16
Лев Николаевич Гумилев, сын Ахматовой и Гумилева, был арестован в 1937 году по обвинению в антисоветской деятельности и освобожден только в 1956 году.
17
Вспоминаю разговор с Тарковским в июне 1979 года у него на даче в Голицыне. Только что вышло в «Вопросах литературы» интервью Арсения Александровича, где он настаивал на том, что метафора не нужна поэзии, поскольку слово само по себе есть метафора. Зашел спор. Я отстаивал право художника на метафорическое видение мира, на что Тарковский усмехнулся: «Да вы, Саша, импрессионист». Я заметил, что он ни разу не упомянул в интервью имени Мандельштама. «Вы знаете, я увлекался Мандельштамом раньше, а сейчас как-то охладел. У него очень специальные стихи, филологические. Ахматова мне много ближе». (Примечание А. Лаврина.)
18
Эльза Триоле и Луи Арагон.
19
Впрочем, в оценке художественных достоинств романа «Доктор Живаго» мнения Тарковского и Ахматовой не разошлись. Задолго до нобелевской шумихи Борис Пастернак дал Арсению Тарковскому рукопись «Доктора Живаго». Тарковский, которому роман понравился мало, деликатно стал говорить о том, как прекрасны стихи в конце книги. Услышав это, Пастернак взорвался. «Что стихи! Что стихи! – захлебывался он возмущением. – Как вы не понимаете? Роман – вот моя главная книга!»
20
В начале XVIII века в связи с переносом столицы из Москвы в Петербург в экс-главном городе государства была учреждена уникальная должность военного генерал-губернатора, назначаемого лично императором. Поскольку Москва и Московская губерния считались на особом положении (мало ли что, все-таки бывшая столица!), правители Москвы наделялись обширными полномочиями и назывались в разное время то военными губернаторами, то главнокомандующими. Так что родство, хоть и дальнее, с генерал-губернатором в 1920—1930-х годах могло привести и к тюрьме.
21
Несомненно, это ошибка; описываемые здесь события произошли на год раньше.
22
В. Тренин был в ополчении и погиб в октябре 1941 года.
23
То есть с первым мужем.
24
Мне доводилось сопровождать Тарковского на похоронах многих близких поэту людей – в том числе Марии Вишняковой, а также друзей юности Владимира Бугаевского и Марии Петровых. Даже на похоронах не было ощущения того фантастического напряжения, той скорби, которые чувствуются в стихах, посвященных смертям Марии Фальц, Антонины Бохоновой и Марины Цветаевой. (Примечание А. Лаврина.)
25
Речь идет о стихотворении Кемине «Красавицами полон мир…».
26
Вероятно, разговор этот относится к середине 1970-х годов.
27
Это произошло в один из дней с 25 июля по 7 августа 1941 года.
28
Тоня (А. А. Бохонова, в первом замужестве Тренина) – вторая жена Арсения, Лялька – ее дочь от первого брака.
29
ПУРККА – Политическое управление Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
30
То есть с обоймой, вмещавшей 14 патронов.
31
Так рассказывал мне Тарковский летом 1979 года. В 1991 году, готовя к печати собрание сочинений поэта, я уточнял некоторые даты его жизни у Марины Тарковской. Зашла речь о ранении отца, и она сказала буквально следующее: «Его ранили совсем не так. Он мне говорил как, но я никому не расскажу». Еще одна версия изложена в воспоминаниях Инны Лиснянской: ««Смех один, Инна, надо же было такому случиться. Ведь без ноги меня оставил не немец, а свой, свой! Была неразбериха, оглушительная артиллерийская пальба. А я задумался, выискивал звезды в небе, да где их разглядишь меж вспышками, пошел не в ту сторону. Уже в госпитале узнал, что часовой у склада с оружием, трижды меня окликнув, выстрелил мне в ногу. Такая вот потешная судьба. Впрочем, – добавил Тарковский уже без смеха, – все удары всю жизнь я получаю только от своих… Получи я пулю от немца, попал бы, верно, в тыловой госпиталь, может быть, остался бы на своих двоих…» Значительно позже я поняла, какими слоями смеха прикрывал Тарковский свою душевную рану, свой «позор». Тарковский поэт не первой реальности. Если автобиографичность его стихам и свойственна, то глубоко упрятана. И только иногда его личная обида или жалоба на судьбу вырывается из его стихов. Так, при недавнем перечитывании Тарковского меня пронзила строка из стихотворения «Полевой госпиталь»:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
