Николай Зенькович - Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

Но денег тогда не считали, а полученные награды требовали умалчивания о случаях засоренности и зараженности купленного не по самым дешёвым ценам зерна, гибели его значительных партий. Обо всём этом специальные службы регулярно докладывали руководству, но говорить было страшно, а молчать выгодно, иначе можно сесть на скамью подсудимых. А те, кто совершал преступления, выходили сухими из воды.

Шла осень 1982 года. Расчёты показывали, что своего зерна вновь не хватит. Горбачёв был весь в проблемах сельского хозяйства, думал о новых закупках зерна за границей, поисках валюты. Это был его четвёртый год работы секретарём ЦК по вопросам сельского хозяйства. Он всё больше понимал, что ему не суждено добиться улучшения дел в деревне, избавиться от закупок продовольствия за рубежом. Более того, Горбачёв начинал осознавать, что неудачи аграрной политики навсегда похоронят его как политического лидера. Поэтому он стремился вырваться за рамки очерченного для него круга проблем, обратить на себя внимание как на личность творческую. У Горбачёва была неутомимая жажда выступить публично, напечатать статью. Поэтому, когда от АПН поступил заказ написать книгу о том, что по уровню потребления продовольствия мы вышли или приблизились к таким странам, как Англия, Франция, Испания, а по калорийности их превосходим, я насторожился. Но писать книгу он всё-таки заставил.

Н.С. Леонов (генерал-лейтенант, ушёл в отставку с поста начальника Аналитического управления КГБ СССР в 1991 году):

— Страна плохо представляла себе нового лидера и мало знала о нём. У меня же не выходило из головы, что именно Горбачёв был ответственным за сельскохозяйственную программу партии, которая оказалась на деле мыльным пузырем, о ней никто уже не вспоминал. Ведь в 1984 году мы были вынуждены закупить за границей рекордное количество зерна — 54 млн. тонн. Хорош рекорд! А планы закупок на 1985 год составляли 40 млн. тонн. Это была единственная практическая проверка интеллектуальных и организационных способностей Горбачёва. И с ней он совершенно не справился. Но об этом мало кто задумывался. Такова уж наша социальная психология, отражающая невысокий уровень гражданской зрелости. Мы радуемся чему-то новому прежде всего в пику старому, назло надоевшему, а не потому, что убеждены, что новое есть непременно лучшее. Нам опостылела кремлёвская геронтократия, и мы дружно кричим: «Давай молодёжь!», не вдумываясь, чем, собственно говоря, кроме возраста, эта молодёжь лучше. Мы не знаем ни программ, ни взглядов, ни личных качеств новых руководителей, а уже безоглядно отдаём им сердца по какому-то минутному эмоциональному настроению, которое к тому же быстро проходит, а надетый сапог, плохо пошитый и натирающий мозоли, с ноги уже не сбросишь. И, проклиная свою доверчивость, мы копим недовольство и злость до очередного момента, когда выплеснем свои эмоции на вчерашнего кумира.

Д. Волкогонов, книга «Семь вождей»:

«Оказавшись с 1978 года в Москве, Горбачёв возглавил в ЦК область сельскохозяйственного производства, а затем и претенциозную «Продовольственную программу СССР». Как и следовало ожидать, она блистательно провалилась. Директивами таких проблем не решить. Судьбе было угодно почти во все годы, пока Горбачёв работал секретарём ЦК по сельскому хозяйству и до начала «генсекства», фиксировать едва ли не самые низкие послевоенные урожаи зерна в СССР. В эти годы, как, впрочем, и раньше, и после 1985 года, страна закупала в огромных количествах зерно за рубежом. Не думаю, что Горбачёв внёс нечто принципиально новое в аграрную политику КПСС.

В конце 1979 года готовился очередной пленум ЦК. Естественно, там должны были быть отражены и вопросы состояния и развития народного хозяйства. Доклад Брежнева (проект) разослали членам Политбюро для высказывания возможных замечаний и пожеланий. У М.С. Горбачёва они оказались традиционными (как у всех других членов Политбюро): «…Со свойственной Леониду Ильичу глубиной, масштабностью и конкретностью в выступлении рассматривается широкий круг актуальных проблем экономического и социального прогресса страны. С ленинской принципиальностью поставлены вопросы стиля и методов работы партийных кадров и государственного аппарата, развития их инициативы и повышения ответственности за порученное дело». Так писали все, так должен был писать и Горбачёв. А пожелания, связанные с сельским хозяйством, свелись… к предложению «увязать» эти вопросы с «решениями июльского (1978 г.) Пленума ЦК КПСС».

Горбачёв был обречён заниматься вопросами, которые в полной мере в этой системе не способен был решить никто. Он добросовестно подписывал бумаги, письма, рекомендации, но они ничего не могли изменить. Вроде его записки в Политбюро 9 февраля 1982 года «О подготовке техники к весенним полевым работам 1982 года». Чиновничья бумага, констатирующая, например, что из 128 тысяч тракторов типа «К-700» — 34 тысячи не отремонтированы. Это больше похоже на некую страховку: ведь я предупреждал, бил тревогу…

Трудно за что-то зацепиться мыслью, чтобы припомнить личностное выражение Горбачёва как руководителя-новатора. Как и в Ставрополье, он был незаметен. Точнее, выделялся среди других членов Политбюро своей относительной молодостью. Но скажем честно: такова была система. Выделяться, кроме как генсеку, не позволено было никому… Абсолютно никому».

В чей огород камешки

По рассказам Михаила Сергеевича, его отношения с Андроповым были идеальными. Постепенно в массовом сознании укоренялось убеждение в том, что Юрий Владимирович души не чаял в своём выдвиженце, видел в нём только положительные качества, а негативных не замечал по причине отсутствия оных.

Но вот прошло время, стали известны некоторые подробности тогдашних реалий, и идиллическая картина о привязанности угасавшего мудрого вождя к юному дарованию с периферии начала претерпевать существенные изменения. Оказывается, Михаилу Сергеевичу тоже доставалось на орехи!

В. Болдин:

— Когда хоронили Брежнева, не плакал никто, кроме родственников. И ко времени прощания уже не было вопроса, кто придёт на смену Брежневу. Наш не избалованный информацией народ давно понял, что усопших заменяют те, как правило, кто возглавляет комиссию по похоронам. А там сказано чётко — Андропов.

Впрочем, эта ясность была лишь у тех, кто не очень знал кухню «возведения на трон». Перед окончательным решением вопроса о преемнике была короткая, но яростная схватка претендентов. Ближайшая правая рука Брежнева — член Политбюро, секретарь ЦК КПСС Черненко с командой своих приближённых и тех, кто боялся крутых перемен, заявили о себе. Готовился сговор приближённых по выдвижению на первую роль К.У. Черненко. Однако против бывшего шефа КГБ Ю.В. Андропова, являвшегося в то время фактически вторым лицом в партии, идти было, как полагали, трудно и небезопасно. О сговоре стало известно Андропову раньше, чем все разошлись по квартирам. Поэтому сторонники Черненко, смирившись, отступили, а Константин Устинович получил в благодарность должность второго секретаря — того, кто ведёт Секретариат ЦК.