Константин Бесков - Моя жизнь в футболе

«Бубнов после собрания хвастал, что своим выступлением «выбил» одному квартиру, другому машину».

Сам себе этим выступлением против Бескова Бубнов «выбил» плавный отъезд за рубеж, во французскую команду «Ред стар». Покинул «Спартак», чтобы с сезона 1989-го выступать за иностранный клуб. С оформлением Бубнова в «Ред стар» могли бы в «Спартаке» и потянуть. Но за решительное выступление на собрании оформили оперативно.

Еще одно сомнение: «11 игроков из 13 проголосовали…». Как известно, в футбольной команде мастеров высшей лиги игроков не тринадцать, а вдвое больше. По какому принципу приглашали футболистов на это собрание? Евгения Кузнецова, например, и Сергея Родионова на этом собрании не было. «Не пригласили» на него и Николая Петровича, и тренеров. Тренеров потому, что они были соратниками и единомышленниками Бескова. Николая Петровича? Ну, скажите на милость, на какое собрание в «Спартаке» не смог бы попасть создатель «Спартака», его символ и хранитель очага? Если бы, конечно, захотел?

«Шляпин не взял на себя всю ответственность и проинформировал руководителей МГСПС». Да что же Шляпин, враг себе — брать на себя всю ответственность? Когда осуществляется маленький заговор, полезнее разделить ответственность на максимально большее число участников, вольных или невольных. И любое решение проводить в жизнь, заручившись хоть какой-нибудь поддержкой «сверху».

«И тут случилось то, на что, по моему глубокому убеждению, никак не рассчитывал Константин Иванович. Его никто не стал уговаривать».

Подтекст: он думал, что его талант и тренерское мастерство кому-то нужны, а ему от ворот поворот… Прошедший сквозь многие футбольные бури и грозы Константин Иванович остается неопытным в крючкотворстве. В самом деле, подумал бы: какое дело чиновникам из МГСПС до футбольных творческих терзаний? У них все в порядке: все резолюции приняты, все бумаги подшиты, «Спартак» у них в ближайшее время в первую лигу не вылетит, значит, отвечать за него им, чиновникам, не придется. В. В. Гришин на пенсии, а нынешние члены Политбюро в футбольные дела не встревают, бояться некого. Бесков будет с футболистами возиться или не Бесков, для МГСПС значения не имеет. Подал заявление — удовлетворить.

Однако и чиновники смекнули, что возможен шум. Эта распустившаяся из-за перестройки пресса… Надежнее спрятаться за то, что называется «коллективом». Дальше проводится операция «Воля коллектива» с привлечением тринадцати игроков, в число которых входят те, к кому у Бескова устоявшиеся претензии по части игровой дисциплины, игровой добросовестности, соответствия игровому уровню «Спартака». Да и из 13 человек лишь 11 проголосовали против Бескова. Это называется «решением команды»?

Что плохого в том, что Бесков решил «поработать до конца сезона»? Любой советский гражданин вправе забрать обратно свое заявление об уходе с работы, это обеспечено законодательством страны. Ну и насчет шансов стать чемпионами страны

1988 года Николай Петрович сказал чересчур решительно. Только если бы спартаковцы выиграли оставшиеся восемь матчей, а все претенденты на первенство эти восемь матчей проиграли…

«Его, правда, предупредили, чтобы в команде он ничего не менял и к игрокам не применял никаких репрессивных мер».

Любопытная постановка вопроса. Главный тренер команды мастеров предупрежден (кстати, кем конкретно? «Предупредили» — обтекаемая формулировка. Представители профсоюзов предупредили, что ли?), что ничего менять не может и даже выпивоху, приезжающего на тренировку с опозданием после вчерашних возлияний, наказывать не должен. Как не вспомнить сцену, описанную Константином Ивановичем выше: тренер подходит к начальнику команды и говорит: «Игрок такой-то с хорошего похмельям, а воспитатель отвечает: «Не может быть!» — и удаляется в противоположную сторону, подальше от возможного конфликта.

«Оставили до конца чемпионата», «предупредили». Словно речь идет о провинившемся пацане юниоре, а не о строгом главном тренере, ревнителе порядка и дисциплины.

В похожей ситуации Михаил Иосифович Якушин подал в суд на «Локомотив», обвинивший выдающегося тренера в «некомпетентности», и выиграл процесс. Железнодорожным вершителям футбольных судеб пришлось заплатить тренеру зарплату за то время, что длилась тяжба. Бесков не захотел связываться с обидчиками, судиться со «Спартаком», пачкать свое имя.

Опубликовав интервью Н. П. Старостина, «Советский спорт» обратился к К. И. Бескову за ответным словом. 6 января 1989 года был напечатан ответ под заголовком «А вот что думает Бесков»:

«Не сразу согласился я на предложение «Советского спорта» выступить с разъяснениями по поводу интервью Н. П. Старостина. Позиция оправдывающегося заведомо проигрышная, да и не хотелось мне публично выяснять наши сложные со Старостиным отношения. Но приходится, так как высказывания начальника команды «Спартак» вызвали у меня и недоумение, и возражения. К тому же в оценках ряда фактов выявляется определенная принципиальная позиция. Думаю, пора поставить все необходимые точки.

Николай Петрович верно говорит, что конфликт у нас назревал давно. Однако о причинах его умалчивает. А ведь состоят они в том, что не хотел я мириться с отсутствием должной заботы и внимания, которые руководители «Спартака» должны были проявлять, если их на деле волновали нужды команды, бытовые вопросы жизни футболистов, перспективы развития учебно-тренировочной базы в Тарасовке — худшей тогда среди баз всех московских клубов».

Тут Константин Иванович перечислил все: двести грузовиков с землей, которая не годилась для футбольного поля, освещение, газонокосилка, ремонт гостиницы и многое другое.

«Молчать я, естественно, не мог, и директору клуба Шляпину, как и начальнику команды, не раз приходилось выслушиввть от меня неприятные для них, но совершенно справедливые претензии… Инертность, а скорее неспособность названных людей улучшить ситуацию заставили меня поставить вопрос об их замене. Но меня опередили, использовав поданное мной в августе заявление (кстати, заявление без указания причин, без ссылки на здоровье), которое я в сердцах написал после очередного проявления полного равнодушия к годами не решавшимся проблемам «Спартака». Несостоятельность ссылок на это заявление очевидна с юридической точки зрения. Я ведь и в августе сразу понял, что избрал далеко не лучший способ разрешения проблем. Наверное, всем понятно, что мое отношение к заявлению выразилось в том, что я продолжал работать и об уходе больше вопрос не поднимал. Н. П. Старостин о моих настроениях хорошо знал. На каком же основании усматривает он теперь в моих действиях расчет на уговоры? Сама мысль такого рода противна моей натуре, и мне хотелось бы, чтобы подобные суждения обо мне и моих позициях не воспринимались всерьез.