Антанас Венцлова - В поисках молодости

Когда разговор коснулся вопросов просвещения, Сталин высказал мысль, что в республиках учение должно проходить на основном языке республики. «Учащиеся, — сказал он, — должны изучать и русский язык, который помогает сотрудничать всем гражданам нашего государства».

— А как ведет себя в Литве Красная Армия? Говорите начистоту, — вдруг спросил Сталин.

Наши товарищи ответили, что ведет себя она отлично. Кто-то рассказал даже, что проходящие войска следили за тем, чтобы не сломали у дорог ни единого деревца и не вытоптали ни пяди хлебов. Сталин остался явно доволен ответом.

Говорил он не спеша, тихим голосом. Казалось даже, что он старается больше слушать других, чем говорить сам. Когда наши товарищи попросили помочь республике некоторыми машинами и оборудованием, Сталин обратился к своим помощникам, и те занесли наши просьбы в блокноты.

В конце беседы Сталин сказал нам:

— Вы в своей республике новые, недавно поставленные люди. Помните, что народ должен вас уважать. Старайтесь заслужить делами уважение народа, авторитет в его глазах.

Я полагаю, не стоит объяснять читателю, какое большое впечатление произвела на нас всех эта встреча. Ведь в это время Сталин был не только руководителем нашего государства — это был один из самых известных людей планеты. Это был человек, который, как нам казалось, может и должен отразить гитлеровское вторжение. В его руках была сосредоточена огромная власть. С нами он говорил просто, по-дружески. Хоть мы из газет хорошо знали о проходивших несколько лет назад в Москве различных процессах «вредителей», хотя ходили какие-то неясные слухи о репрессиях, но мы не знали ничего, что бы позволило связывать все это с личностью Сталина. Наконец, Сталин был человеком, который помог нашему народу освободиться от ненавистного режима.

И еще одно событие этих дней оставило неизгладимое впечатление. Это была встреча с московскими писателями, устроенная в известном грузинском ресторане «Арагви».

На встречу с литовскими, латышскими и эстонскими литераторами, прибывшими на сессию Верховного Совета СССР, пришли известные советские писатели — Михаил Шолохов и Всеволод Иванов, Валентин Катаев и Константин Федин, Константин Тренев, Евгений Петров, Василий Лебедев-Кумач, критик Валерий Кирпотин, украинский драматург Александр Корнейчук и другие. Хозяином на приеме был Алексей Толстой. Он, энергичный и радушный, так и сверкал остроумием. Новые друзья, с которыми мы впервые сидели за одним столом, оказались душевными людьми. Все они, кроме, пожалуй, Шолохова, были старше нас, но еще молодые люди, хотя уже пользующиеся всесоюзной, а то и мировой известностью. Наш разговор за столом, уставленным кушаньями и кавказскими винами, шел о новых советских республиках. Мы рассказывали друзьям о литовском языке, литературе, истории, обычаях, а они, по нашей просьбе, говорили о новинках советской литературы и тут же спорили о них. Наше положение было трудней — литовская литература, если не считать «Земли-кормилицы» Цвирки, изданной в Москве несколько лет тому назад, и только что вышедшего сборника стихов Гиры да «Поэмы о Сталине», была неизвестна в Советском Союзе (еще меньше ее знали в других странах).

Вокруг стола ходил грузинский рог с вином (не зря мы находились в грузинском ресторане!). Только один из нас — Людас Гира, которого тут же кто-то прозвал акыном, — сумел осушить этот рог. Этот факт был встречен с восторгом. Серьезный разговор сменялся веселым, друг за другом следовали тосты за гостей и хозяев.

У меня с той поры сохранилось несколько снимков, сделанных тогда в Москве. Жаль, что никто не зафиксировал картин этого дружеского вечера. Но веселое настроение и непринужденная застольная беседа, столь характерные для писательских встреч, надолго сохранились в памяти у всех участников этого приема.

Когда мы вернулись в Литву, делегацию Народного сейма, исполнившую волю нашего народа, искренне и торжественно встречали Вильнюс и Каунас. Привокзальные площади, расцвеченные вечерними огнями, украшенные цветами трибуны, пылкие приветственные речи, улицы, заполненные огромными толпами…

Так началась новая жизнь. Каждый день приносил новые победы, неудачи, заботы и снова победы. Мы были гражданами уже не крохотного буржуазного государства, а исполинской социалистической державы. И думать и жить приходилось новыми масштабами и новыми категориями.

Примечания

1

Цвирка Пятрас (1909–1947) — один из основоположников литовской советской литературы и крупнейший мастер прозы (роман «Франк Крук», «Земля-кормилица», «Мастер и его сыновья», рассказы, публицистика).

2

Нерис Саломея (1904–1945) — крупнейшая литовская советская поэтесса, лауреат Государственной премии СССР.

3

Марцинкявичюс Йонас (1900–1953) — советский прозаик (роман «Вениамин Кордуш» и др.).

4

Шимкус Йонас (1906–1965) — советский поэт и прозаик, один из организаторов литературной жизни в Советской Литве.

5

Гербачяускас Юозапас Альбинас (1876–1944) — писатель и критик-декадент.

6

Биржишка Миколас (1882–1962) — литературовед, реакционный политический деятель, умер в США.

7

Дубас Владас (1887–1937) — историк романских литератур, профессор.

8

Страздас Юстинас (1895–1967) — агроном, в Советской Литве известный колхозный организатор.

9

Грицюс Аугустинас (1899–1972) — прозаик и драматург (рассказ «Люди», пьесы «Накануне», «Жаркое лето» и др.).

10

Балдаускас (Бальджюс) Юозас (1902–1962) — фольклорист и этнограф, профессор.

11

Кирша Фаустас (1891–1964) — поэт-символист, умер в США.

12

Бинкис Казис (1893–1942) — поэт и драматург, одно время глава литовского футуризма (сб. «100 весен», пьесы «Поросль», «Генеральная репетиция» и др.).

13

Римидис Антанас (р. 1905) — поэт-футурист, живет в США.

14

«Четыре ветра» — журнал литовских футуристов, издавался в 1924–1928 годах.

15

Бурба Йонас — художник.

16

Ах, милый Ганс, что ты делаешь! (нем.)

17