Владимир Поцелуев - Великий Ленин. «Вечно живой»

И все же, мягко говоря, Ленин передергивал, ибо Ганецкий вместе с Воровским и Радеком был членом Заграничного бюро ЦК РСДРП в Стокгольме и именно к нему обращался Ленин в письме от 17 марта 1917 г. с просьбой: «На отношения Питера с Стокгольмом не жалейте денег!» Именно Ганецкий встретил в Треллеборге 1 апреля возвращавшегося из Швейцарии через Германию Ленина и сопровождал его в Стокгольм. После большевистского переворота А. Ганецкий был принят на службу в Наркомат по иностранным делам, и не без ведома Ленина.

«Теперь клеветники ответят перед судом, – угрожающе писал Ленин. – С этой стороны дело просто и несложно». Однако никакого суда не было, а причины понятны и банальны. Ленин боялся огласки своих тайных дел.

Другим источником немецких денег были якобы личные займы члена кантонального парламента и правительства Швейцарии, старшего советника Карла Моора, которого Ленин знал как опытного адвоката, – старейшего швейцарского революционера-марксиста, деятеля международного социалистического движения. Рассматриваемой проблеме с использованием никогда не публиковавшихся документов посвятил ряд статей: «Ленин и «немецкое золото» («Демократическая газета», 25, 27 декабря 1991 г.); «Немецкие деньги для Ленина» («Российская газета», 29 сентября 1992 г.) историк Анатолий Латышев, автор книги «Рассекреченный Ленин».

И все же остается странным, как один «деятель» так вот запросто дает взаймы явно ненадежным финансово-кредитным «товарищам». Вместе с тем опубликованные документы неопровержимо свидетельствуют, что Карл Моор являлся секретным штатным агентом германской и австрийской разведок (агентурная кличка в немецких документах – Байер). Это имя стоит под многими донесениями о положении в России, о деятельности большевиков во главе с Лениным. Донесения эти были известны германскому канцлеру[637].

Ясность в связях Моора с большевиками вносят документы, опубликованные в журнале «Отечественная история» за 1993 г. «Ко мне явился Карл Моор, – писал 26 сентября 1925 г. бывший управляющий делами СНК Н. Горбунов, – и снова поставил вопрос о выдаче ему той суммы денег, которую он в июле – августе 1917 года одолжил партии. Его претензии сводятся к 35 000 долларов. Моор в 1921 г. был у тов. Ленина, свидания не получил, но Владимир Ильич прислал ему записку, в которой обласкал Моора и указал, чтобы по всем деловым вопросам он обратился ко мне. На основании личного указания Владимира Ильича я говорил тогда с Вами и тов. Радеком, передал мнение Владимира Ильича немедленно рассчитаться с Моором и направил К. Моора к Вам».

В пояснительной записке Управления делами и финансового отдела ЦК ВКП(б) на имя секретаря Центрального комитета С. Бубнова дано пояснение: «В 1917 г. и последующие сроки Заграничное Бюро ЦК одолжило разновременно у Моора Карла денежные суммы, именно тт. Ганецким, Воровским и Радеком, всего 32 837 долларов. Из представленного объяснения и расчета Моора видно, что об этом знал т. Ленин…» Приводится и перерасчет суммы долга Моору с выводом: «Осталось заплатить 35 079 долларов».

К записке приложена справка: «Здесь речь идет о суммах, которые Боровский и Ганецкий потребовали (!) у М. и определенно назвали их ссудой, обещав, что ссуда эта будет ему возвращена сейчас же после завоевания политической власти. Тов. Ленин знал об этом и очень благодарил тов. М. за это. Это была помощь в самое тяжелое время 1917 года и требовалась для удовлетворения необходимейших потребностей. В начале 1919 года тов. Ленин предпринял шаги к возврату этой ссуды, но дело осталось лежать»[638].

В письме от 16 июля 1917 г. после получения от К. Моора первых взносов К. Радек запрашивал Ленина: «Мы не получили еще от Вас ответа насчет распределения денег…» Ленин, как опытнейший конспиратор, начинает не с прямого ответа Заграничному Бюро ЦК 17/30 августа 1917 г., а с акцента на свое щепетильное и даже подсудное положение, благо, что еще находился в подполье: «Гнусная кампания клеветы, поднятая буржуазией по поводу будто бы шпионства или прикосновенности к нему Ганецкого, Коллонтай и многих других, является, конечно, подлым прикрытием похода на интернационалистов со стороны наших бравых «республиканцев»…» Ленин дает установку о подготовке документов, чтобы «опровергнуть клеветников», «издав поскорее финансовый отчет (Ганецкого. – В.П.) своей торговли и своих «дел» о Суменсон (что сие за особа? Первый раз услыхал!)…

«Против этой гнусной дрейфусиады, против этого клеветничества, – подчеркивал Ленин, – надо бороться выпуском брошюры и поскорее, не жалея труда, хлопот, денег…» И как бы между прочим: «Кстати, не помню, кто-то передавал, кажись, что в Стокгольме, после Гримма и независимо от него, появился Моор… Но что за человек Моор? Вполне ли и абсолютно ли доказано, что он честный человек? Что у него никогда и не было и нет ни прямого, ни косвенного снюхивания с немецкими социал-империалистами? Если правда, что Моор в Стокгольме и если Вы знакомы с ним, то я очень и очень просил бы, убедительно просил бы, настойчиво просил бы принять все меры для строжайшей и документальнейшей проверки этого. Тут нет, т. е. не должно быть, места ни для тени подозрения, нареканий, слухов и т. п.»[639]

Осторожность Ленина понятна, ибо Временное правительство завершило «Дело по обвинению Ленина, Зиновьева и других в государственной измене». А «дисциплинированный» Ленин с Зиновьевым «по решению ЦК» скрывались от ареста в Разливе.

Обстановка была столь напряженной, что когда на заседании ЦК РСДР(б) 24 сентября 1917 г. секретарь и казначей Заграничного Бюро ЦК партии Н. Семашко, встретившийся в Стокгольме с Моором, доложил, что тот решил передать полученное им крупное наследство большевикам, то партийное руководство категорически отклонило это предложение и постановило, поскольку невозможно было проверить источник этих средств, «истинные цели предложения Моора», – «всякие дальнейшие переговоры по этому поводу считать недопустимыми». Однако через 9 дней после большевистского переворота Боровский телеграфировал Моору: «Выполните, пожалуйста, немедленно Ваше обещание». Германский посланник в Швейцарии К. Ромберг телеграфировал в Берлин: «Байер дал мне знать, что это сообщение делает его поездку на север более необходимой»[640]. Вероятно, Моор-Байер отправлялся в Петроград не только как специалист-социалист, как потенциальный банкир, но и как посредник большевиков с немцами.

Некогда спорными доказательствами связей большевиков с немцами являлись «документы Сиссона», опубликованные осенью 1918 г. Анатолий Латышев утверждает: «Я выявил стопроцентное доказательство получения большевиками во главе с Лениным немецких денег. Это – тот факт, что документ, идентичный давно известному документу из числа собранных В. Сиссоном и опубликованных в США, хранится в ленинском «секретном» фонде с пометкой вождя. Минимальное разночтение в их текстах объясняется тем, что «документ Сиссона» известен нам в двойном переводе – на английский язык и с английского. Я не причисляю себя к первым публикаторам этого документа, но утверждаю, что приводимое мной неоспоримое доказательство его подлинности снимает малейшие сомнения в получении Лениным немецких денег» (см. мою статью «Шел поезд через Европу», «Российская газета», 9 декабря 1993 г.).