Юрий Остапенко - Великий Яковлев. «Цель жизни» гениального авиаконструктора

В Наркомате авиационной промышленности шла напряженная работа по составлению перспективных планов, которые предусматривали и создание стратегических бомбардировщиков, которым придется нести эту самую бомбу, и реактивных самолетов, и срок сдачи этих планов был 1 января 1946 года.

Сам Шахурин совместно с командующим ВВС А.А. Новиковым направили на имя Сталина детально проработанный план развития военной авиации.

Однако в том же январе 1946 года на ясном небосводе победного настроения появилось темное облачко: Алексей Иванович Шахурин, несгибаемый нарком, всю войну стоявший у руля отрасли, был смещен с должности и назначен заместителем председателя Совета Народных Комиссаров РСФСР.

Да, только несколько минут длилось ликование. Пришла пора задуматься, что же означает перемещение Шахурина – начало нового витка на его пути к вершинам власти или же это начало конца. Советская действительность позволяла предполагать оба варианта. Всем памятно было смещение с поста наркома внутренних дел Николая Ивановича Ежова, которого сделали на какое-то время наркомом водного транспорта, а потом отправили в подвалы его недавнего ведомства на Лубянке. Да и предшественника Шахурина Михаила Моисеевича Кагановича из наркомовского кабинета пересадили на время в кресло директора завода, и в него тот больше не захотел возвращаться…

Однако для людей, знавших о событиях 3 июня 1943 года, это смещение не было неожиданностью – Сталин не забывал таких вещей.

Встал вопрос о новом руководителе отрасли. Судя по воспоминаниям А.С. Яковлева, Сталин именно с ним решил посоветоваться по поводу кандидатуры нового наркома. Значит, так: председатель Совета Народных Комиссаров СССР советуется с первым заместителем наркома авиационной промышленности кого поставить на пост наркома.

Вообще-то это крайне редко практикуемая вещь, чтобы с подчиненным советовались, какого ему начальника подобрать, но то, что написано – написано. Услышав вопрос вождя, Александр Сергеевич, судя по его воспоминаниям, мгновенно перебрал все возможные кандидатуры и назвал имя своего недавнего коллеги, 45-летнего Михаила Васильевича Хруничева.

Вождь с некоторым удивлением посмотрел на Яковлева. Хруничев с 1942 года работал первым заместителем наркома боеприпасов СССР, куда был переведен после недолгой работы в аппарате НКАП. Да, Хруничев с 1939 года работал заместителем наркома (у Кагановича и у Шахурина) по снабжению. А до того работал в милиции, учился в Украинской промышленной академии, работал директором завода.

Что двигало Яковлевым при выдвижении этой кандидатуры, нам знать не дано, хотя можно постараться догадаться. Разумеется, он был уверен, что организаторский талант сталинского выдвиженца, к каковым, несомненно, относился М.В. Хруничев, придаст новый импульс работе авиационного ведомства, которому предстояли качественно новые рубежи. Но кандидатура Хруничева могла возникнуть у Яковлева потому, что он был уже «чужой». С 1942 года он уже не работал в НКАП, и врастать в новые проблемы – один реактивный двигатель чего стоит – ему будет трудно, и возможный отказ Сталина от этой кандидатуры не смотрелся бы чем-то противоестественным.

В беседе с писателем Ф.И. Чуевым А.С. Яковлев несколько по-иному описывает ситуацию:

«В конце войны я написал письмо Сталину, что у нас не хотят самостоятельно заниматься вопросами развития авиации, а это толкает нас на копирование немецкого реактивного истребителя «Мессершмитт-262» и конкретно предлагают в Саратове производство этого самолета.

Сталин вызвал нас вдвоем с Шахуриным и говорит ему: «Это вы предлагаете ставить «Мессершмитт» вместо тех работ, которыми сейчас занимаются по развитию реактивной авиации?».

Шахурин что-то пробормотал, и это решило его судьбу. А товарищ Сталин сказал: «Ставить «Мессершмитт» – это заранее обрекать себя на отставание на многие годы. Мы с этим не согласны, и вы зря проводите работу в этом направлении».

Тут любые комментарии излишни.

Хотя надо сказать, что, метив в Шахурина, Яковлев попал и в Дементьева, уже не первого заместителя, каковым он был до 15 января 1946 года, того дня, когда этот пост занял Яковлев. Дело в том, что Дементьев был сторонником идеи копирования Ме-262, он даже ездил с этим предложением к Г.М. Маленкову. Копирование, конечно, звучит непатриотично, но это был принятый у нас прием еще с довоенных лет (практически все двигатели были скопированы с зарубежных образцов), да и позднее Сталин лично приказал Туполеву скопировать Б-29. Такой перевод стрелок вряд ли понравился Дементьеву.

4 апреля 1946 года А.И. Шахурин был арестован.

А.С. Яковлев продолжает рассказ Ф.И. Чуеву:

«Потом Сталин вызвал меня одного: «Ну, что же, Шахурин не способен двигать это дело. Давайте нового министра. Кого вы порекомендуете?». Я сказал – Хруничева. Тогда его и назначили министром вместо Шахурина. Официально Шахурина, главкома Новикова и главного инженера ВВС Репина сняли и посадили за снабжение Красной Армии некачественными самолетами. Но, думаю, гнев Сталина был вызван еще и нашим отставанием в реактивной авиации».

Все-таки Сталин, значит, советуется с подчиненным, какой министр ему подходит. И подчиненный называет кандидатуру кандидата «со стороны». К тому же, как он отмечал, и не причастного к грехам Шахурина. Шахурин выпускал некачественную технику, а его заместитель по серийному производству безгрешен? Шахурин не увидел будущего в реактивной технике, а его зам по опытному самолетостроению увидел (см. газету «Правда» от 28.06. 1944).

Да, бывшему наркому А.И. Шахурину инкриминировалось то, что в течение войны он поставлял на фронт некачественные самолеты, с малым ресурсом, тяжелыми в обслуживании, неремонтопригодные и т. д. Пока бывшему наркому зажимают пальцы в дверном косяке («колись, сука, рассказывай, чем вредил советской власти, вражина!»), все его заместители – в том числе и он, Яковлев – находились в состоянии постоянного ожидания. Даже и те, кто доносил на своего шефа. Почернел от ожидания Петр Дементьев. Он-то был в то время первым замом, отвечавшим за серийное производство, и ему, по всему, полагалось идти вслед за Шахуриным. Это с курируемых им серийных заводов шли на фронт самолеты («тяжелые, неремонтопригодные» и т. д.). И Василий Баландин не спит ночами, слушает шаги на лестнице в ночной тиши. (Они любят по ночам брать этих интеллигентиков – в белье, шарящих в полумраке в поисках очков, клацающих от страха зубными протезами). Баландин уже бывал там и знает, как все произойдет, суставы расплющенных пальцев болят не переставая. Да и самого Яковлева, любимца вождя, могут (как он допускал) замести за милую душу. Может, надоел, а статью потом найдут («колись, сука, рассказывай, как ты утверждал к производству устаревший самолет уже посаженного врага народа»).