Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

Капитуляция Сантьяго произошла в девять часов вечера. Фидель вступил в столицу провинции Орьенте. Судья Мануэль Ур-рутия принес присягу в качестве президента страны. Фидель объявил о начале своего похода на Гавану и повторил призыв к революционной забастовке. «Радио ребельде» объявило о введении «сухого закона» в занятых революционерами городах.

Че в Сайта-Кларе приступил к переформированию отдельных взводов своей колонны. Были вызваны отряды Виктора Бор-Дона и Рамиро Вальдеса. Автомобили с громкоговорителями разъезжали по улицам, объявляя, что партизаны должны срочно вернуться в свои подразделения. Че узнал, что некоторые из бойцов присвоили себе автомобили, брошенные на улицах беглыми сторонниками Батисты, и гневно приказал немедленно сдать ключи. «Они не имели права в несколько секунд разрушить основной закон Повстанческой армии — уважение к другим. Они направлялись в Гавану — на грузовиках, автобусах, пешком, но все должны были совершить этот поход в одинаковых условиях». Он по-настоящему яростно изругал Рохелио Асеведо, который реквизировал «Крайслер» 58-го года выпуска, хотя этот боевой капитан, если вспомнить, был всего-навсего подростком.

В это время Че получил от Элоя Гутьерреса Менойо коммюнике, согласно которому в его, Че, распоряжение передавались силы Второго фронта. «Не было никакой проблемы. Мы дали им инструкции — подождать до тех пор, пока мы не организуем гражданскую жизнь в первом же крупном городе, который будет захвачен».

Боец по имени Мустельер попросил у Че отпуск, чтобы навестить семью в провинции Орьенте. Командир кратко и твердо отказал ему.

«— Но, Че, мы ведь уже выиграли революцию.

— Нет, мы выиграли войну. А революция начинается сейчас».

Той ночью в штаб колонны № 8 прибыл Камило. Два друга встретились в здании департамента общественных работ. Бойцы из колонны Камило за это время подготовили 600 бутербродов и двадцать четыре корзины солодового пива «Хэтьюэй». Им предстояло первыми отправиться в Гавану. По приказу Фиделя Кастро, Че должен был отправиться без отряда Директората, который содействовал ему во время всех предыдущих дней борьбы за Санта-Клару. Почему? Было ли это решение принято вследствие приступа сектантства или из-за того, что в эти моменты неуверенности он не испытывал достаточного политического доверия к силам, представлявшим в значительной степени радикальное крыло студенчества? Или у него возникло желание предоставить Движению 26 июля монополию на победу? Причина этого неудачного решения скорее всего никогда не будет понята. Немного ранее Че встретился с Фауре Чомоном из Директората, который только что прибыл из Тринидада. Он был вынужден объяснять Фауре, что получил приказ отправляться в столицу только со своей колонной. После месяца тесного сотрудничества между двумя революционными силами оказалось непростой задачей объяснить, почему Фидель отстранил отряды Чомона от заключительного наступления (или, по крайней мере, временно вывел их из игры).

Из воспоминаний Ольтуски:

«Нас осталось немного в департаменте общественных работ. Усталость, накопленная в течение многих дней, потребовала своей дани, и некоторые пошли по домам; другие улеглись прямо на земле или на заграждениях из мешков с песком.

В зале спали все, кроме Камило, который только что прибыл, Че и меня. Камило непрерывно шутил по поводу забавных сторон его самых последних приключений. Мы растянулись на полу, где были разложены какие-то мешки, в слабом свете фонарей, пробивавшемся сквозь стекла окон.

Кто-то пришел и принес полную корзину яблок. Тогда мы поняли, что наступил Новый год — и, несмотря на разногласия, которые возникли между нами, мне стало хорошо среди этих людей. Снаружи раздался все усиливавшийся шум, а потом вошел кто-то из повстанцев и сказал, что они готовы. Мы поднялись и вышли. Ночь была прохладной. Громко ревели двигатели, ярко светили фары. Зрителей в это время оказалось немного».

Колонна Камило вышла в направлении Гаваны в 5 часов 50 минут утра 2 января.{18}

23. Долгий январь 1959 года.

Утром 2 января по улицам Санта-Клары разъезжали автомобили с громкоговорителями, передававшие объявление, которое к тому же многократно повторялось в передаче "Радио ребельде": "Членам колонны № 8 сообщают, что по приказу майора Эрнесто Че Гевары они должны немедленно собраться в лагере, пройти переформирование и выходить на марш".

К. трем часам дня около четырехсот человек выстроились перед казармами Леонсио Видаль, а затем покинули провинцию Лас-Вильяс в джипах, грузовиках и бронетранспортерах. Че путешествовал в дряхлом "Шевроле" оливкового цвета. С ним ехала Алейда Марч и его обычная свита: Гарри Вильегас, Эрмес Пенья, Мендоса Аргудин, а за рулем Альберто Кастельянос. Вшестером в автомобиле было не очень-то удобно. Че, не слишком уверенный в водительских способностях крестьянских парней, взявшихся управлять автомашинами, с улыбкой предупредил: "Я расстреляю любого, кто наедет на пешехода, устроит аварию или столкновение".

Вторая часть колонны № 8 под руководством Рамиро Вальдеса, которому предстояло еще собрать некоторых солдат, должна была выйти следом.

Тем временем в Гаване, где остатки аппарата диктатуры Батисты продолжали разбегаться или уничтожались, вспыхивали спорадические перестрелки между городскими дружинниками и полицией или военизированными организациями типа "Тигров" сенатора Мансферрера. На тюрьму "Принсипе" был совершен налет, и заключенных освободили. Автомобили ездили по улицам с закрытыми тентами. Около полудня в Центральном парке начался митинг рабочих в поддержку революции. На близлежащих зданиях развевались знамена Движения 26 июля; появились и плакаты в поддержку Фиделя.

Колонна городского ополчения Анхеля Амейхейраса из ста пятидесяти человек - до сих пор она вела действия в предместьях города - первой вошла в город и разместилась в Спортив-" ном дворце. Ее возглавлял Виктор Панеке, старый друг Че. Элой Гутьеррес Менойо прибыл во главе колонны Второго фронта Эс-камбрея и занял институт Ведадо. "Он "героически" вступил в Гавану. Мы считали, что это мог быть маневр для того, чтобы попытаться собрать силы, прийти к власти или затеять еще что-нибудь. Мы уже имели о них представление, но с каждым днем узнавали все лучше и лучше".

Авангард колонны Камило Сьенфуэгоса вступил на базу "Колумбия" в четверть шестого дня, без какого-либо сопротивления со стороны "честных военных", успевших сменить людей Ьатисты в руководстве самой главной военной базы страны. Оттуда Камило переговорил по телефону с Че, находившимся на полпути к Гаване. Численность его колонны сильно увеличилась за счет ополченцев.