Фердинанд Врангель - Путешествие по Сибири и Ледовитому морю

Все мы равно страдали в то время болью в глазах, происходившей от яркого блеска весеннего снега, но болезнь была уже нам знакома из прежних поездок, и мы облегчали ее, натирая глаза спиртом, а потом при помощи очков из черного флера вовсе от нее избавились.

Пользуясь невольным бездействием, вырыли мы из льда провизии на 20 дней и нагрузили ею наши нарты.

В 2 часа пополудни 31-го марта отправились мы далее, по прежнему прямому северному направлению, ибо оно казалось нам удобнее северо-восточного. Отъехав только 12 верст, расположились на ночлег. Вечером и ночью было совершенное безветрие, все небо застилалось густыми облаками. Но на следующее утро (1-го апреля) поднялся восточный ветер, перешел к полудню на юг и очистил горизонт. Сегодня проехали мы только 20 верст. Медленность происходила главным образом от того, что почти всю дорогу шли мы пешком и нередко вместе с собаками тащили тяжело нагруженные нарты. По случаю дня Святой Пасхи (2-го апреля) оставались мы на месте. Двойная порция мяса и по две чарки вина на каждого распространили между нашими проводниками веселье, и оно еще более поддерживалось в них теплой и ясной погодой. Они пели, плясали, стреляли в цель из ружей и луков. Так провели мы целый день.

На следующее утро благоприятная погода продолжалась; мы поехали далее, но среди частых и высоких торосов подвинулись только на 18 верст. При переезде через одну груду торосов сорвалась нарта, сильно ушибла двух проводников и задавила одну из наших лучших собак, что было для нас самой чувствительной потерей. Вообще мы испытали в нынешнюю поездку разные бедствия и неудачи. Так, например, 4-го апреля проехали мы только 13 верст и уже вынуждены были остановиться, потому что в торосах полозья трех наших нарт сломались.

Исправив, по возможности, березовыми дровами повреждения, 5-го числа отправились мы далее по гладкому льду, покрытому рассолом и мелкими соляными кристаллами. В 9-ти верстах от ночлега увидели тюленя; он грелся на солнце, но, заметив нас, тотчас нырнул в продушину. Лед здесь был около 1 ½ аршина в толщину, глубина моря 12 сажен, грунт его – зеленоватый ил. Термометр в воде показывал 1 ½°, a на воздухе 3° холода. Заметно было довольно сильное течение на OSO. Проехав 69 верст, остановились мы ночевать и выставили караульного для предохранения себя от внезапного нападения медведей, следы которых попадались нам во множестве. Сегодня видели мы странное явление: свежий восточный ветер нагнал туман на всю окрестность и, проникнув в короткое время наши платья и палатку, покрыл все толстым слоем инея.

Проехав 6-го апреля 30 верст, мы достигли того самого места, откуда 28-го марта начали обратный путь к складке с провиантом, так что нам потребно было 7 дней на проезд такого пространства, которое тогда проехали мы в 2 ½ дня, разумеется, с легчайшими нартами. На десятой версте отсюда расположились мы ночлегом. К северу тянулся ряд высоких, частых торосов, очевидно более старого, нежели нового образования, затруднявших езду особенно глубоким снегом, который наполнял между ними промежутки. Проводники наши были вынуждены беспрестанно поддерживать нарты и тащить их вместе с собаками. От излишних усилий едва только выздоровевший проводник наш снова начал страдать желудком и привел нас тем, при совершенном недостатке пособий (кроме ланцета юкагирского эскулапа), в большое затруднение.

Видя беспомощное положение наше и рассуждая, что больной и впредь будет причинять нам частые остановки, решился я отослать его в Нижне-Колымск, несмотря на то, что мы находились в 250-ти верстах от земли и 390-ста верстах от первого обитаемого местечка. Хотя такое уменьшение нашего общества было крайне стеснительно, но для отклонения худших последствий оставалось одно средство, и я отправил больного с двумя проводниками на крепкой нарте, запряженной не 12-ю, а 24-мя собаками. Оставшуюся от того нарту без упряжки разобрали мы для употребления на починку других. Лишнюю провизию и другие не столь нужные вещи зарыли мы здесь в лед на обратный путь. Большой урос отдан был нами возвращавшимся восвояси, а себе оставили мы только пару пологов, или небольших летних палаток. Нас оставалось теперь только шесть человек на трех нартах.

Всю ночь и следующий день густой туман покрывал окрестности, и только поутру слабый северный ветер очистил на короткое время атмосферу. Термометр показывал 5° холода.

Проехав три версты по довольно гладкому льду, мы снова встретили купы плотных торосов; глубокие промежутки между ними были наполнены рыхлым снегом. С высочайшей льдины осмотрели мы горизонт. Вся поверхность льда была изрезана частыми грядами торосов. Оставалось одно средство: проложить себе дорогу пешнями. После пяти часов беспрерывных усилий удалось нам пробиться до удобнейшей дороги и проехать 13 верст среди беспрерывных больших и малых торосов нового и старого образования. Две нарты сильно повредились и далеко отстали, так что только поздно ночью соединились со мной.

На следующий день снова пробивались мы через высокую стену торосов на расстоянии двух верст и достигли гладкой полосы льда до 5 ½ верст в ширину, ограниченной на север стеной высоких взгроможденных льдин. С них на большое протяжение можно было осмотреть горизонт. На север тянулись, параллельно один другому, несколько рядов торосов свежего лома и зеленоватого цвета. Издали были они подобны огромным волнам океана. По эту сторону их извивалась узкая, бесснежная полоса, как река между ледяными утесами. На юг возвышались, будто покрытые снегом горы, исполинские торосы старого образования. Дикая неровность этот части моря придавала ему вид страны, изрытой глубокими оврагами и ущельями.

Противоположность южных старых торосов новым, севернее лежащим, была слишком резка и не оставляла сомнения, что мы достигли предела сибирского прибрежного твердого льда, и что перед нами море, неограниченное с севера никакой близкой землей. Мы переправились еще через две купы торосов и расположились у третьей на ночлег. На пути видели мы несколько полыней, еще незамерзших; глубина моря была в них 14 ½ сажен; грунт – зеленоватый ил. Здесь снова зарыли мы в лед часть наших запасов, чтобы с облегченными нартами удобнее можно было проникнуть на север.

Апреля 9-го, при ясной погоде и слабом восточном ветре, термометр показывал 10° холода. По полуденному наблюдению, находились мы под 71°50' широты и 3°20' счислимой долготы. Отклонение магнитной стрелки было 18 ¾° восточное.

Переправившись через ледяную гряду, возле которой ночевали, мы очутились среди дикой, неправильной купы торосов. До этих пор ничего подобного мы еще не видывали. Работая беспрерывно семь часов пешнями, проехали только три версты. Видя, что в качестве льдов нельзя ожидать никакой перемены, и опасаясь от крайнего изнурения собак и сильного повреждения нарт лишиться того и другого, я решился спросить у сопровождавших меня офицеров их мнения: полагают ли они возможным при настоящих обстоятельствах проникнуть на большое расстояние к северу? Оба единодушно объявили, что если бы даже лед оставался далее твердым и надежным, и тогда с утомленными собаками, среди беспрерывных торосов, в течение целой недели подвинемся мы вперед не более 30-ти верст.