Захар Прилепин - Подельник эпохи: Леонид Леонов

Под публикацией — фото Леонова на трибуне.

Эта самая жуткая его, самая безжалостная к нему фотография.

Сначала — руки. Руки он держит перед собой, сплетя ладонь с ладонью накрепко, словно смертельно боится их разорвать. Кажется, даже видны побагровевшие пальцы: он их сдавил.

Дальше — лицо. Лицо — будто напуганное, и глаза полны страха. Словно висельников, реальных, с вываленными, жуткими языками видит он пред собой в эти мгновения. Видит, и произносит сведенными скулами какие-то слова, которых не слышит сам.

И одновременно — ощущение растерянности, отчаяния и безвольности во всем облике.

Как будто душа раздавлена его.

Просто театр и страшный театр

Несмотря на вопиющий абсурд обвинений, предъявлявшихся врагам народа, процессы эти — в первую очередь упомянутое выше дело антисоветского «право-троцкистского блока» — оставляло, как это ни дико звучит, ощущение подлинности.

Процесс был открытый, в зале присутствовали иностранные журналисты — и мало у кого возникла даже толика сомнений в происходящем. Об этом говорил, например, писатель Лион Фейхтвангер, который присутствовал на одном из подобных процессов. Подсудимые явно не выглядели людьми, истощенными голодом и тем более изуродованными пытками. Они подробно отвечали на все вопросы, и никто из них ни разу даже не попытался дать понять залу, что пред ними разыгрывается жуткая и лживая пьеса.

Если верить пересказу «Литературной газеты», Леонов увидел их «искусственные движения, фальшивые жесты» — но никто не написал о фальши в их словах, об искусственности их признаний.

Приведем часть стенограммы, подлинность которой могли засвидетельствовать сотни людей. Мы пойдем на длинную цитату, потому что приведенный ниже опрос подсудимых — тоже часть биографии Леонова: он все это смотрел и слушал, и мы можем попытаться вместе с ним, его глазами это увидеть сейчас.

Председательствующий. Первый вопрос к подсудимому Бухарину: подтверждаете ли вы ваше показание на предварительном следствии об антисоветской деятельности?

Бухарин. Я свое показание подтверждаю полностью и целиком.

Председательствующий. Что вы желаете сказать об антисоветской деятельности? А товарищ прокурор имеет право задавать вопросы.

Вышинский. Позвольте начать допрос обвиняемого Бухарина. Сформулируйте коротко, в чем именно вы признаете себя виновным.

Бухарин. Во-первых, в принадлежности к контрреволюционному «право-троцкистскому блоку».

Вышинский . С какого года?

Бухарин. С момента образования блока. Еще до этого я признаю себя виновным в принадлежности к контрреволюционной организации правых.

Вышинский . С какого года?

Бухарин . Примерно с 1928 года. Я признаю себя виновным в том, что я был одним из крупнейших лидеров этого «право-троцкистского блока». Я признаю себя, следовательно, виновным в том, что вытекает непосредственно отсюда, виновным за всю совокупность преступлений, совершенных этой контрреволюционной организацией независимо от того, знал ли я или не знал, принимал или не принимал прямое участие в том или ином акте, потому что я отвечаю как один из лидеров, а не стрелочник контрреволюционной организации.

Вышинский. Какие цели преследовала эта контрреволюционная организация?

Бухарин. Эта контрреволюционная организация, если сформулировать коротко…

Вышинский. Да, пока коротко.

Бухарин. Она преследовала, по существу говоря, — хотя, так сказать, может быть, недостаточно сознавала и не ставила все точки над «i» — своей основной целью реставрацию капиталистических отношений в СССР.

Вышинский. Свержение советской власти?

Бухарин . Свержение советской власти — это было средством для реализации этой цели.

Вышинский. Путем?

Бухарин . Как известно…

Вышинский . Путем насильственного ниспровержения?

Бухарин . Да, путем насильственного ниспровержения этой власти.

Вышинский . При помощи?

Бухарин . При помощи использования всех трудностей, которые встречаются на пути советской власти, в частности, при помощи использования войны, которая прогностически стояла в перспективе.

И далее:

Бухарин . С вредительством дело обстояло так, что в конце концов, в особенности под нажимом троцкистской части, так называемого контактного центра, который возник примерно в 1933 году, несмотря на целый ряд внутренних разногласий и манипулярную политическую механику, что не представляет интереса для следствия, — после различных перипетий, споров и прочего была принята ориентация на вредительство.

Вышинский. Это ослабляло обороноспособность нашей страны?

Бухарин. Разумеется.

Вышинский. Следовательно, была ориентация на ослабление, на подрыв обороноспособности?

Бухарин . Этого не было формально, но по сути дела это так.

Вышинский. Но действия и деятельность в этом направлении были ясны?

Бухарин. Да.

Вышинский. О диверсионных актах вы то же самое можете сказать?

Бухарин . О диверсионных актах — в силу разделения труда и определенных своих функций, которые вам известны, я главным образом занимался проблематикой общего руководства и идеологической стороной, что, конечно, не исключало ни моей осведомленности относительно практической стороны дела, ни принятия целого ряда с моей стороны практических шагов.

Вышинский . Я понимаю, что у вас было разделение труда.

Бухарин . Но я, гражданин прокурор, говорю, что я несу ответственность за блок.

Вышинский . Но блок, во главе которого вы стояли, ставил задачей организацию диверсионных актов?

Бухарин . Насколько я могу судить по отдельным различным, всплывающим у меня в памяти вещам, это — в зависимости от конкретной обстановки и конкретных условий.

Вышинский . Как вы видите из процесса, обстановка была достаточно конкретной. Вы с Ходжаевым разговаривали о том, что мало вредят, что плохо вредят?

Бухарин. Насчет того, чтобы форсировать вредительство, разговоров не было.

Вышинский . Позвольте спросить подсудимого Ходжаева.

Председательствующий. Пожалуйста.