Анатолий Отян - Служба В Потешных Войсках Хх Века

Ехали минут сорок. Приехали в лес, в котором стоял небольшой барак. В нём была длинная комната, где стояли несколько кроватей.

Все уже спали, и Островский показал Анатолию его место в самом конце помещения.

Утром после подъёма Анатолий рассмотрелся и оказалось, что его кровать стоит рядом с кроватью Крылова, что он приехал последним, что его тульские ребята уже здесь. Здесь же находились Катков,

Кудреватых, Гетманов, Бессонов – всего человек двенадцать. Так как на всесоюзных соревнованиях ВДВ заявили команду женщин, то в соседней комнате разместились несколько девушек, главе со Светланой

Власовой.

Ближайшая деревня называлась Куковячино, от неё и брал название аэродром, расположенный рядом. Прыгать приходилось на площадку приземления, расположенную в нескольких километрах от аэродрома. На вопрос: "Почему нельзя прыгать на аэродром?", – в Витебской дивизии отвечали, что рядом протекает река Западная Двина, и есть опасность, что кто-то в неё может попасть Это было странно, поскольку аэродромы и Тушино и Мясново были окружены реками, тем не менее на них производились спортивные прыжки. Но в армии существует один непоколебимый аргумент, называемый "Не положено", и всё тут. В том месте река была неглубокой, в некоторых местах достигала пару метров, а в некоторых по пояс. Но ходили по ней маломерные плоскодонные пассажирские и грузовые суда, правда, не часто.

Лиственный лес с его запахами, пение птиц, роса по утрам накладывали на жизнь ребят такую блаженственную умиротворённость, что прыжки, гул самолётов казались ненужной суетой, мешающей настоящей жизни.

Но не за блаженным созерцанием природы они сюда приехали

Тренировки были очень интенсивными. Площадка приземления отличалась от всех, на которые когда-либо прыгал Анатолий.

Обыкновенное белорусское редколесье, быстрее даже высокий кустарник, клочки поля с посеянной на нём пшеницей, просёлочная дорога, рядом с которой уложен крест из полотнищ, высокая трава. С воздуха видно, что всё это окружено болотами, иногда такими чёрными, большими и страшными, что при одной мысли, что в них можно приземлиться, кожа на спине начинала подрагивать. Для безопасности выброски парашютистов с командой всегда приезжал метеонаблюдатель, чтобы запускать шар-зонд для определения направления и силы ветра по высотам. Бросать здесь сразу пристрелочный парашют без зондирования, значит потерять его. Однажды Анатолий должен был прыгать с командой в первом взлёте. Самолёт уже достиг расчётной высоты, и Анатолий увидел пролетающий под ними шар-зонд на высоте метров пятьсот.

Сделав быстро в уме поправки, дал пилотам команду убрать газ, но лётчик, мальчик лет сорока, килограмм на сто двадцать весом, только недоумённо повернул свою удивлённую, закрывшую весь дверной проём физиономию в шлемофоне и сделал вопросительный жест: "Чего вам, мол, нужно" Объяснять было некогда, и вся тульская команда покинула самолёт и приземлилась у цели.

Лётчик, производящий выброску, говорил потом своим коллегам:

– Это какие-то черти. Или у них флюгер в голове, или они как птицы знают куда им лететь, но работать с ними одно удовольствие.

Другой раз, метеонаблюдатель сообщил данные по ветру и оказалось, что на высоте дул очень сильный ветер, около пятидесяти километров в час, по расчетам штурмана нужно было прыгать от цели далее, чем на три километра. Пилот (стодвадцатикилограммовый) оглянулся и спросил:

– Будете прыгать?

– Запросите землю, не увеличился ли ветер у них.

– Не увеличился, – после паузы ответил пилот.

– Тогда будем, заходите на курс. Прыгаем по штурманскому расчёту.

– Ну, ну! Поосторожней ребята, – уже с некоторой тревогой сказал пилот.

Самолёт долго выходил на цель. Наконец раздалась сирена. Анатолий посмотрел на цель и засомневался в правильности принятого решения, но отступать уже было стыдно. Если бы сразу сказал что нет, тогда другое дело.

Прыгать с таким громадным относом в его спортивной жизни приходилось всего три раза. Когда отделились от самолёта и раскрылись парашюты, Анатолий не сразу нашёл место, где нужно приземляться. Оно находилось так далеко, что казалось в первые секунды, что допущена грубая ошибка и придется далеко топать с парашютом, потому что никакие дороги сюда не вели. Но посмотревши вниз, увидел, что земля под ним так быстро движется, как будто летишь в самолёте. Пришлось тормозить. Скорость воздушного потока на высоте даже пугала и вкрадывалась мысль, а вдруг у земли такая же.

Размажет тебя, Отян так, что будут собирать тебя по частям в парашютную сумку. Парашют снижался и чем был ниже, тем быстрее, казалось, движется земля. И вдруг на высоте метров двадцать пять резко качнуло – парашют вошёл почти в стоячий ветер у земли. Шапкин и Козлов тоже приземлились рядом у цели. И только Генка Федоська, как самый лёгкий, не смог удержаться и приземлился в метрах ста. Все находились под хорошим стрессом и начали обсуждать прыжок, как их внимание обратили на снижающегося Островского, прыгнувшего за ними.

Петя перелетел за крест больше чем на километр.

Хочется остановиться на Петре Островском как спортсмене, но говорить о нём довольно сложно. Автор никогда не претендует на истину в последней инстанции. Всё сугубо субъективно, а здесь тот случай, когда он имеет собственное мнение, но он с ним не согласен.

Каламбур? Может быть.

На тренировках Петя прыгал ничуть не лучше других. Но на соревнованиях четыре года подряд ему не было равных. Островский никогда внешне не проявлял никаких эмоций. Он мог улыбнуться, мог

… И всё, наверное. На его лице никогда не прочесть, что он думает.

Казалось, что он ко всему безраличен. Возможно, так оно и было. Но он обладал теми качествами, которые нужны были парашютисту. Петя не обладал высоким интеллектом, но в уме, интуитивно делал сложные расчёты. Глазомер, чувство высоты, необходимая общефизическая подготовка делали его мастером. Но этими качествами обладали многие ребята, но у них эмоции переливались иногда через край, и в самую ответственную минуту они допускали ошибку..

Если многие, а может и все, кто занимался спортом, прыгали в первую очередь от любви к прыжкам и никогда не отказывались от них, то Островский (наверное), прыгал только за деньги, иногда отказываясь от прыжков, если за них не светила оплата. Как-то на вопрос, почему он сегодня больше не прыгает, он шутя ответил:

– У меня месячные начались.

Но, когда нужно было выдать результат, Петя мог об это объявить заранее, и настолько хорошо это сделать, что другим и не снилось, чтобы сделать такой прыжок. Дальше будет рассказано о феноменальном