Кондратий Биркин - Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга I

Роберт Додлей, освобожденный вскоре после избавления Елизаветы, удостоился совершенного прощения, с возвращением всех прав и с производством в фельдцейхмейстеры. Он тайно навещал Елизавету в Вудстоке, где она жила тем более забытая, почти презренная всеми, что парламент, к угоде Марии Тюдор, объявил тогда брак Генриха VIII с Анной Болейн недействительным, а Елизавету — незаконной. Отнимая у нее надежду когда-нибудь быть на престоле, Мария Тюдор сама тешилась несбыточной мечтой иметь законных наследников от своего супруга Филиппа II.

Последний, явно сочувствуя Елизавете, уговорил Марию дозволить ей переселиться из Вудстока в иное, более приятное место. Мария согласилась, Елизавета, наконец, совершенно свободная, перебралась в уединенный замок Гэтфилд и здесь прилежно занялась науками, изучением языков и на досуге садоводством. Радея о своем образовании, она как будто предчувствовала свой блестящий жребий и в недальнем будущем видела корону над своей головой. Уединение, смертельно-тоскливое для человека с ограниченным умом, бывает чаще всего благотворно для человека, одаренного разумом обширным и богатыми способностями. Дообразовывая себя, Елизавета, кроме наук реальных и умозрительных, в совершенстве изучила, кроме своего языка природного, языки французский, итальянский, латинский, читала и переводила классиков и, подобно своему покойному отцу, любила поспорить о философских доктринах и религиозных догматах. Отличительной чертой ее ума был сарказм, и в самом обыденном разговоре она не скупилась на колкости и на приправу своих речей аттической солью. С холодной степенностью истой дочери Британии она успела соединять остроумие француженки и шутливость итальянки. Люди, самые недоброжелательные к Елизавете, не осмеливались отказать ей в обширном уме, что же касается до сердца, то от чуткого слуха молвы не укрылись учащенные прерывистые его удары при встречах Елизаветы с Робертом Додлеем. Нежно влюбленный, заботясь о доброй славе будущей своей государыни, он для устранения подозрений женился на знатной, богатой девице… может быть и на Эми Робсар, памяти которой Вальтер Скотт посвятил так много трогательных страниц в своем вышеупомянутом романе. Достоверных исторических данных о первой женитьбе графа Лейчестера так мало, что нам поневоле приходится ссылаться на рассказы английского историка-романиста. Едва ли мы ошибаемся, говоря, что Роберт Додлей женился за год до восшествия на престол Елизаветы.

Мария Тюдор, старая дева, нашедшая молодого мужа, в которого влюбилась без памяти, неоднократно объявляла парламенту и народу о своей мнимой беременности, принимая за ее признаки болезнь, которая свела ее в могилу. Народ, обманывавшийся в ожиданиях, отвечал на манифесты Марии Тюдор об интересном ее положении грубыми, циническими шутками. Королева умерла от водянки 17 ноября 1558 года, кроме болезни, удрученная горем по случаю взятия Кале французами, но еще того более по случаю разлуки с мужем, уехавшим в свое королевство.

Еще недавно объявленная незаконной, лишенной прав на престол, Елизавета — теперь смертью Марии Тюдор узаконенная — не теряя времени, прибыла из Гэтфилда в Лондон, встречаемая повсюду народом с изъявлениями непритворной радости; въезд ее в Лондон был истинным триумфом. В своей речи к членам парламента новая королева сравнивала себя с пророком Даниилом, милостью Божьей спасенным изо рва львиного. Всем заточенным в тюрьмах, за какие бы то ни было преступления, объявлено было прощение; о притеснении лютеран не только не было помину, но Елизавета явно выказала себя их защитницей и покровительницей. Бывший ее доброжелатель, Филипп II, король испанский, предложил ей свою руку, от которой Елизавета отказалась, презирая в нем слишком ярого поборника католицизма. Обряд коронования и священного миропомазания по уставу церкви католической совершен был 15 января 1559 года, причем, как говорят летописи, королева выказала крайнее неуважение к святыне и великому таинству. Через два месяца после того Елизавета согласилась на принятие титула главы церкви, предложенного ей парламентом, и возобновила в прежней силе узаконения Генриха VIII и Эдуарда VI о независимости церкви англиканской от римского первосвященника. Высшие духовные чины отказались от признания королевы главой церкви, но на их протест не обратили внимания, так как большинство священников подало голос в пользу Елизаветы. Так без всякого кровопролития совершилось знаменательное для Европы событие — отпадение Англии от церкви римской! В это же время разорительная для государства война с Францией была окончена честным миром. Парламент, воздавая должную дань удивления этим первым двум подвигам королевы, озаботился однако же приисканием ей достойного помощника в лице супруга, и с этой мыслью, избрав из своей среды депутатов, отправил их к Елизавете. Выслушав их, она отвечала:

— Для славы Божией, для блага государства я решилась нерушимо хранить обет девства. Взгляните на мой государственный перстень, — продолжала она, показывая депутатам на этот символ власти, еще не снятый после коронования, — им я уже обручилась с супругом, которому буду неизменно верна до могилы… Мой супруг — Англия, дети — мои подданные. Если польза и счастье последних потребуют от меня принесения им в жертву моей девической свободы, я изберу себе в супруги человека достойнейшего; но до тех пор желаю, чтобы на моей гробнице начертали: «Жила и умерла королевой и девственницей.»

Эта речь делала честь ораторскому таланту Елизаветы и была бы умилительно трогательна, если бы не была смешна. Отклоняясь от выбора законного мужа ради девического целомудрия королева девственница именно в это время осыпала щедротами и почестями Роберта Додлея, прозванного сердцем двора и пожалованного в обершталмейстеры королевы, в кавалеры ордена Подвязки, с придачей замков и поместьев Кенильуорфса, Денби и Черка. По примеру всех временщиков, Додлей, не довольствуясь этими первыми ступенями к своему возвышению, простирал свои виды далее и выше, избрав целью всех стремлений престол и корону. Предложение парламента королеве как нельзя лучше согласовалось с его заветными надеждами, а обещание Елизаветы в случае ее замужества избрать себе в супруги достойнейшего казалось ему намеком на него же самого. Бестрепетной рукой он отравил нежную, искренне его любившую жену,[82] как бы в доказательство, что он может быть вполне достойнейшим супругом достойной дочери Генриха VIII. В это время Елизавете не было отбоя от женихов, которых она браковала по собственному сердечному побуждению, но еще того более по наветам Додлея. За Елизавету сватались одновременно электор палатин Казимир, эрцгерцог австрийский Карл, герцог гольштинский, дядя датского короля Эрик, наследный принц шведский. Кроме этих венценосцев, руки королевы английской домогались вельможи ее двора: кавалер Пикеринг, граф Арондель, граф д'Арран, претендент на шотландский престол и — Роберт Додлей. Самым настойчивым женихом из первого разряда был Эрик, принц шведский. Какая-то непреодолимая сила влекла его к Елизавете, в которой он, вероятно, угадывал такое же чудовище в женском роде, каким был сам в мужском. Он с королевой английской завел нежную переписку, удивляя ее своей страстью тем более, что влюбился в нее по слухам и по портретам. Не отвечая ему ни да, ни нет, кокетничая с этим сыном великого Густава Вазы, королева английская написала ему, что едва ли когда выйдет за человека, которого не видала в глаза. Приняв это за приглашение, Эрик решился ехать в Англию, в чем ему воспрепятствовала смерть его отца /29 сентября 1560 года/. Посланник Эрика при английском дворе Гилленстиерн, узнав о нежных отношениях между Елизаветой и Додлеем, уведомил Эрика об истинной причине упорства королевы и получил от него в ответ приказание непременно подыскать какого-нибудь француза или итальянца и предложить ему 10 000 талеров за убиение ненавистного соперника. Как один другого стоил! Тиран Швеции не задумывался умертвить Додлея рукой наемного убийцы, а Додлей, в свою очередь, имея виды на руку королевы, отравил свою жену…