Максим Капитановский - Во всём виноваты «Битлз»

И Светка, вытаращив глаза, протянула перед собой руки — это было страшно.

— Секс-то у него довольно-таки тухлый, — продолжала она, покосившись на бедного Ар тура, — но по первому разу даже интересно. Меня он привёл, пообещав «английскую кофточку на вас». Музыку завёл и пошёл на кухню копошиться. А я думаю — чего ждать то — разделась и легла на тахту в красивой позе, как в «Плейбое». Тут он с ножами-топорами весь в крови и заскакивает. Я говорю: «Сколько тебя можно ждать-то, милый?» У него из рук всё попадало, он рот открыл, глазами лупает, а потом как заржёт, даже упал и там продолжал хохотать. И я с ним. В первый раз так и трахнулись на нервной почве. Он меня после этого сильно зауважал и пустил в чуланчик жить. А я за это квартирку в такой чистоте держала, что сама удивлялась. С утра встану, бывало, везде подмету, пылесосом тоже пройдусь, потом пыль протру, а особенно его коллекцию самоваров на кухонном подоконнике — это он спецом подоконник заставил, чтобы в окно не выбрасывались — второй этаж все-таки — попытки были. Ну вот. Уберусь, уберусь, а потом только топор с ножами начистить, чтоб как зеркало, да краски для него развести — всего и делов-то. К пяти часам, когда он обычно являлся, я всегда успевала. И сам обстиранный, обглаженный — как картинка. Я и у себя-то в Рузе белоручкой никогда не была, а тут тем более.

Привел однажды фифу белобрысую и здоровущую — я в щёлочку подглядела. Сначала всё про кино разговаривали. Про разные течения. Потом он, мне кажется, ошибочку тактическую допустил, а может быть, и нет. «Вы понимаете, — он говорит, — у Тарантино совсем другая сверхзадача была, а вы, кстати, от минета не кончаете?» — И пошёл на кухню «чай ставить». Это её насторожило как-то. Она следом за ним на кухню. А он ещё раздеться толком не успел, да и без топора — никакого эффекта. Пришлось по-простому её на тахту заваливать. Без интереса, но всё-таки с особым цинизмом, как говорится. Ну, ушла она потом, дверью хлопнула, да ещё и с угрозами. Людвиг за свои бумажки сел — что-то с наукой связанное. Я прибралась, вдруг звонок в дверь. Он в глазок глянул: «Свет, ставь!» Я уже всё знаю: ставлю кастрюлю с водой на большой огонь, а в дверь звонят, барабанят. Людвиг опять к бумажкам ушёл. Наконец, я кричу: «Готово!» Он дверь открывает, но она на цепочке. За дверью какой-то шибко большой парень бесится — дылдин брат, что ли. И всю эту кастрюлю — прямо на него. Брат по лестнице так посыпался, что не наглядишься. Такой вот крутой Людвиг мужик. Сейчас в тюрьме по третьему разу, но ненадолго. Я его жду и люблю. И пластинку новую посвятила! — закончила Светка с каким-то озлоблением и покосилась опять на Артура.

Мы все только руками развели, а в глазах Артура засверкали искорки оскорблённого самолюбия:

— Что ты всё смотришь?! Ну не в форме я вчера был! Выпил лишнего — день рождения всё-таки! И потом — это тебе не рот под фанеру открывать!

— А что такого! Знаешь, как говорят: «Пять минут позора — и обеспеченная старость!»

— А с другой стороны: деньги проешь, а стыд останется! Бездуховность, бля! Хорош препираться, горячие сексуальные головы! Мы ещё на вашей свадьбе погуляем, наливай, — это Сарай Свете.

— Вы знаете, друзья, — мягко сказал Гоша, — в течение многих веков человечество бьётся над этой извечной загадкой. Что такое любовь? Зачем она и почему? Никто не может дать однозначного ответа. У каждого человека это индивидуальное, глубоко личное. Я, например, уважаю любую точку зрения, даже такую, я бы сказал, несколько экстремистскую, как у нашего Юрия. Меня только всегда удивляло, как разные человеки распоряжаются свалившимся на них чувством. Давайте-ка выпьем, и я вам расскажу одну историю, которую ещё не рассказывал никому.

Когда мне было приблизительно столько лет, сколько вам, обретался у меня один приятель — сейчас, к сожалению. — просто знакомый. Он был музыкантом — играл на гитаре в одном из этих бесконечных ансамблей. Виктор много разъезжал по стране и зарабатывал неплохие по тем временам деньги. Купил вскоре однокомнатную квартиру, справил новоселье и неожиданно и даже как-то тайно женился на милой девушке Лене — студентке второго курса Академии имени Плеханова, а тогда просто Плешки.

Однажды Витя вернулся с недельных гастролей. Он приехал домой днём, положил гитару. Засучил рукава и принялся за уборку. В комнате царил милый женский беспорядок, который любая молодая и неопытная женщина тут же организовывает вокруг себя, когда на пару дней остается одна.

Виктор прикурил сигарету, и в тот момент, когда он сделал самую первую затяжку, как раз зазвонил телефон. Он неловко закашлялся, схватил трубку и высоким поперхнувшимся тенором сказал: «Алё!»

— Здорово, Лен! — весело проговорил мужчина на другом конце провода. — Что это у тебя с голосом? Опять вчера с Тимуром перебрала? Когда твой дурак-то приезжает? Сегодня у Кеши тусовка — ребята будут классные.

— Вы ошиблись номером, — пробормотал помертвевший Витя и бросил трубку.

Он просидел около телефона ещё минут десять, очень надеясь, что перезвона не будет. Его и не было. Может, действительно случайный звонок, но уж слишком всё сходилось.

Так он мучился до самого прихода жены из института. Встреча была бурной — радостная Ленка сразу затащила его в постель, и на время он забыл о своих подозрениях.

На следующий день в отсутствие любимой супруги Витя провёл тщательный обыск квартиры на предмет мужских телефонов или каких-либо других улик. Обыск ничего не дал, но дурацкая формула «доверяй, но проверяй» никак не давала ему покоя. Он стал нервным, стал часто приходить домой неожиданно, стал подслушивать женины телефонные переговоры — в общем, пустился во все тяжкие, как в своё время Отелло прежде, чем предложить Дездемоне окончательный развод по своему плану.

Я тогда ничего этого не знал, и своим звонком он застал меня врасплох. Зная мою любовь к хорошему коньяку, Витя предложил бутылку очень хорошего «Арманьяка», если я пересплю с определённой девушкой. Которую он мне укажет.

Я был слишком увлечён своей работой, чтобы что-нибудь соображать, и, юродствуя, ответил, что сам поставлю два коньяка, если девушка хорошая.

Мы встретились назавтра около Плешки, и Виктор из окна машины показал на высокую стройную блондинку, которая мне сразу и безоговорочно понравилась. Виктор вышел, а я быстро нагнал девушку, посадил в автомобиль, свозил попить кофе в дорогой бар и договорился часа на три завтрашнего дня. У меня дома. Гм, картины посмотреть. Потом позвонил Виктору и доложился. Какой же я был в то время самовлюблённый болван — ведь стоило только чуть-чуть получше подумать, и я бы, конечно, догадался.