Владимир Поцелуев - Великий Ленин. «Вечно живой»

Имущество Н.П. Шмита унаследовали сестры Екатерина, несовершеннолетняя Елизавета и 15-летний брат, фактически обеспеченные еще отцом. Богатых девушек нежно опекали знакомые их покойного брата – стойкие большевики Андриканис и Таратута (Арон Шмуль Рефилов), кандидат в члены ЦК РСДРП(б). В 1909 г. Андриканис с женой Екатериной и Таратута с Елизаветой приехали в Париж. Андриканис отказался передать партии деньги. Ленин по этому поводу писал, что «одна из сестер, Екатерина Шмит (замужем за господином Андриканисом), оспорила деньги у большевиков. Возникший из-за этого конфликт был урегулирован третейским решением, которое было вынесено в Париже в 1908 году при участии членов партии социалистов-революционеров… Этим решением было поставлено передать деньги Шмита большевикам»[618]. Андриканис в конце концов согласился передать незначительную часть состояния. Когда решили Андриканиса (которого большевистский центр закодировал как лицо «z») судить партийным судом… он вышел из партии.

Несколько сложнее было вытянуть деньги у Елизаветы Шмит, ибо с Виктором Таратутой она не имела законного брака, так как кандидат в члены ЦК РСДРП жил на нелегальном положении, будучи то Вильяминовым, то Сергеевым, то Грибовым… Пытаясь хоть как-то юридически «привязать» деньги Шмита к партии, 21 февраля 1909 г. на заседании большевистского центра в Париже было внесено в протокол напоминание: «В январе 1908 года Елизавета X. заявила большевистскому центру (расширенная редакция «Пролетария»), что, выполняя наиболее правильно волю покойного брата своего N, она считает себя нравственно обязанной передать Б. Ц-у переходящее по закону к ней имущество ее брата в одной половине. В той половине, которую она наследует по закону, заключается: восемьдесят три (83) акции Т-ва NN и приблизительно сорок семь (47) тысяч рублей наличным капиталом.

Подписи: Н. Ленин, Григорий (Г. Зиновьев), Марат (В. Шанцер), В. Сергеев (В. Таратута), Максимов (А. Богданов), Л. Каменев»[619].

После реализации акций В. Таратута, прибыв с «женой» в Париж, передал Ленину более четверти миллиона франков, что равнялось более 80 тысяч рублей золотом, о чем и было зафиксировано в акте: «Согласно решению и расчетам исполнительной комиссии большевистского центра (расширенная редакция «Пролетария») в заседании 11 ноября 09 года принято мной от Е.Х. двести семьдесят пять тысяч девятьсот восемьдесят четыре (275 984) франка.

13. XI.09. Н. Ленин»[620].

А Елизавете Шмит и Виктору Таратуте выдали расписку:

«Тов-щам Е.Х. и В-ру.

Мы, нижеподписавшиеся, действующие в вопросе о деньгах, а также по доверенности тов. Вишневского, заканчивая дело, которое велось всей коллегией Б. Ц., и принимая остатки этих денег, берем на себя перед Вами обязательство: отвечать перед партией коллегиально за участь этих денег.

Н. Ленин.

Гр. Зиновьев.[621]

По-разному можно оценивать действия Таратуты, результат был однозначен – большевики обрели «прочную материальную базу», хотя «склока» из-за этих денег продолжалась при посредничестве германских социал-демократов Ф. Меринга, К. Каутского и К. Цеткин вплоть до Первой мировой войны.

Наследством Морозовых большевики будут пользоваться и без ведома хозяев. Ленин же до «гробовой доски» называл загородный дворец в Горках (по Каширскому шоссе 32 км), приобретенный и реставрированный в 1909–1914 гг. бывшей женой Саввы Морозова Зиновией, ставшей после его смерти женой московского градоначальника Рейбот, «нашей дачей».

Одним из существенных каналов пополнения партийной кассы российских социал-демократов были «эксы» – экспроприации посредством вооруженных захватов денег, то есть разбои. Разбоем промышляли не только большевики. Так, 20 марта 1906 г. максималисты, представлявшие левое крыло эсеров, «захватили» в банке Купеческого общества взаимного кредита 875 000 рублей. Грабили и меньшевики, пополнив партийную кассу своего ЦК экспроприированными в Квирильском казначействе на Кавказе 100 000 рублей весной 1906 г., хотя руководство меньшевиков осуждало разбой.

На четвертом (Объединительном) съезде развернулась борьба между большевиками и меньшевиками по вопросу об экспроприации денежных средств в интересах революции. В резолюции большевиков был тезис о допустимости вооруженных нападений с целью захвата денег. Меньшевики выступили против. С ведома большевистского центра экспроприации продолжались. Крупская, которая знала о «тайных операциях», откровенно писала: «…большевики считали допустимым захват царской казны, допускали экспроприацию». В центре разбойной организации стояли большевики – «бандиты чести» Джугашвили (Сталин) и Тер-Петросян (Камо). Общее руководство по добыванию денег для партийной кассы осуществлял Красин.

В октябре 1906 г., критикуя меньшевиков, Ленин писал в газете «Пролетарий», что называть «эксы», как некоторые меньшевики, «анархизмом, бланкизмом, терроризмом, грабежом, босячеством» – значит уподобиться либералам, а, по мнению Ленина, это уже крайний позор. Основным недостатком «эксов» Ленин считал их неорганизованность, беспорядочность, честное отчуждение экспроприированных денег на содержание «экспроприаторов». И все же весной 1907 г. пятый съезд РСДРП запретил «эксы» как метод пополнения партийной кассы.

В брошюре Л. Мартова «Спасители или упразднители (Кто и как разрушил РСДРП)», опубликованной в 1911 г. в Париже, утверждалось, что ко времени Лондонского съезда партии собранные большевистским центром большие денежные средства были приобретены «частью путем экспроприации». О количестве финансов у большевиков свидетельствовал Л.Б. Красин, заявивший сомневающемуся в наличии средств для покупки оружия профессору М.М. Тихвинскому: «Да совсем не в деньгах дело! У нас их столько, что я мог бы на них купить не жалкие револьверы, а самые настоящие пушки. Но как их доставить, где спрятать? Вот в чем дело»[622].

Разбойные деньги не всегда удавалось потратить, так, 341 000 рублей (или 170 500 долларов), доставшиеся боевикам С.А. Тер-Петросяна 26 июня 1907 г., оказались в основном в крупных купюрах. Н.К. Крупская вспоминала, что «пытавшиеся произвести размен были арестованы. В Стокгольме был арестован латыш (Страуян. – В. П.) – член цюрихской группы, в Мюнхене – Ольга Равич, член женевской группы, наша партийка, недавно вернувшаяся из России, Богдасарян и Ходжамирян.

В самой Женеве был арестован Семашко…

Швейцарские обыватели были перепуганы насмерть. Только и разговоров было, что о русских экспроприаторах…»[623]

В Париже, точно тать, попался М. Литвинов.