Юрий Бондарев - Вячеслав Вячеславович Огрызко
Уже после сдачи текста Бондарев придумал своему роману новое название – «Берег». В журнале Викулов поставил бондаревскую вещь на весенние номера 1975 года. Редакторы «Нашего современника» отнеслись к рукописи писателя очень и очень бережно. Правок было мало.
Бондарев хотел, чтобы издательство, готовя книжное издание его романа, придерживалось бы именно журнального варианта. Но «молодогвардейцы» проявили бдительность. Они 19 мая 1975 года провели встречу с автором и высказали ему кучу замечаний. Позже все претензии издательства письменно оформила редактор Зинаида Коновалова, составившая списочек из шести пунктов.
«1. В связи с тем, что главный герой романа Никитин является основным носителем философии произведения и центральной фигурой сюжетной линии, его образ нуждается, на наш взгляд, в дальнейшей проработке по следующим направлениям:
а) снять оттенок любования и даже романтизации поведения лейтенанта Никитина в дни пребывания в Кенигсдорфе. Усилить чувство ответственности его за свои поступки. Убрать риторичность героя в самоанализе (№ 4, стр. 33, 85)
б) пересмотреть заключительную сцену разговора Никитина с Гранатуровым: невозможно поверить, что в этой ситуации Никитин мог разговаривать в насмешливом тоне, бравировать (№ 4, стр. 112)
в) пересмотреть сцену с часовым Ушатиковым: арестованный, даже офицер, не мог потребовать чего-то от часового, обещая „всё взять на себя“. Сделать поведение Никитина в этой сцене более эмоциональным, тогда оно не будет вызывать чувство раздражения против героя и неприятие его поступка (№ 4, стр. 105)
г) пересмотреть значение выстрела Меженина в сцене гибели Княжко: нельзя так категорично утверждать, что именно в ответ на выстрел Меженина последовало убийство Княжко. Никитин мог бросить это обвинение Меженину в запальчивости, во время ссоры, но в трезвом размышлении он этого утверждать не может (№ 4, стр. 93, 98)
д) натяжкой выглядит упорное „неузнавание“ Никитиным госпожи Герберт, даже в том случае, когда он слышит её имя – Эмма. Это противоречит тому значению, которое придано в романе их взаимоотношениям в 1945 г. (№ 3, стр. 50)
е) сцена диспута является наиболее важной по идейной нагрузке. Поэтому хотелось бы, чтобы советский писатель в своей аргументации был сильнее, острее своего оппонента. В данном же варианте Никитин кое-где уходит от прямого ответа или ограничивается лаконичным ответом (№ 5, стр. 61). Снять двусмысленность в разговоре у г-жи Герберт (№ 3, стр. 44).
2. На наш взгляд, допущено некоторое искажение логики образа комбата Гранатурова, в результате он в чём-то морально смыкается с Межениным (№ 3, стр. 81–82).
3. На наш взгляд, излишне шаржирован Самсонов.
4. Едва ли соответствует истине, что солдаты пьют шнапс, что много пил Гранатуров (№ 3, стр. 61, 68, 81; № 4, стр. 40, кроме того № 5, стр. 59).
5. Убрать излишний натурализм и ругательства (№ 4, стр. 29, 49, 69, 113).
6. Стилистическая правка отдельных фраз (см. журналы)» (РГАСПИ. Ф. М-42. Оп. 5, ч. Х. Д. 111. Л. 5–6).
Бондарев вынужден был смириться и сесть за исправления. А когда книга вышла, писателя замучили вопросами: не с себя ли он списал Никитина, кто послужил прототипом Княжко и зачем он убил главного героя романа? Писатель везде твердил одно и то же: он и Никитин – это совершенно разные люди, а у Княжко никакого прототипа не было, хотя на войне ему встречались офицеры, похожие на Княжко. Не согласился Бондарев и с тем, что Никитин у него погиб. «Почему вы убеждены, – вопрошал он на встрече со студентами в Московском пединституте имени Ленина, – что Никитин умер? Я этого нигде не сказал». Правда, писатель не стал отрицать, что его герой не выдержал психологических перегрузок.
В литературной печати критики Бондарева только хвалили, писали о новаторстве художника и актуальности романа. А редакция «Нашего современника» уже осенью 1975 года выдвинула книгу на Государственную премию СССР.
Когда этот вопрос рассматривался на редколлегии журнала, одним из первых взял слово Виктор Астафьев, заявивший: «Роман Юрия Бондарева – выдающееся произведение. Роман этот – не только ступень вверх по сравнению с предыдущими книгами Бондарева, но это и высота всей нашей литературы, с которой расширился обзор и углубилась встревоженная мысль о жизни современного общества, но и не только его, а человека, в отдельности каждого. Роман масштабен и в то же время ему свойственна камерность – углубление в душу человеческую, в нём во весь голос зазвучал вопрос об одиночестве современного человека, в особенности горький и недоумённый в осмыслении героя, который обрёл чувство коллективизма и братства на войне» (РГАЛИ. Ф. 2916. Оп. 3. Д. 98. Л. 14).
Поддержал выдвижение нового романа писателя на Госпремию и Валентин Распутин. «„Берег“, – заявил он на редколлегии журнала „Наш современник“, – роман с мощным, многослойным и глубоким течением ‹…› Я позволил себе это сравнение романа с рекой, отталкиваясь не столько от названия, сколько от мысли, что, как нельзя узнать и почувствовать реку, переправившись однажды с берега на берег, нельзя и понять сразу, осознать значение этого романа, только что прочитав его от начала до конца» (РГАЛИ. Ф. 2916. Оп. 3. Д. 98. Л. 21).
Но в 1976 году Бондареву Госпремию не дали. Чиновники сослались на то, что не прошло пяти лет с момента получения писателем другой, Ленинской премии. Его кандидатуру перенесли на 1977 год, и при повторном рассмотрении он прошёл в Комитете по премиям с триумфом. Сужу об этом по составленной функционерами Комитета справки. Чиновники отметили:
«Роман „Берег“ широко и всесторонне обсуждался на заседаниях литературной секции и Пленума Комитета в 1977 году и получил единодушную поддержку членов Комитета как новая яркая страница эпопеи народной войны, как произведение, ставящее острые проблемы боевой действительности и соотнесённое с сегодняшним днём.
Кандидатура Ю. Бондарева была включена в список для тайного голосования.
В тайном голосовании 21 октября 1977 года приняло участие 67 членов Комитета.
За кандидатуру Ю. Бондарева подано 67 голосов.
Ю. БОНДАРЕВУ ПРИСУЖДЕНА ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПРЕМИЯ СССР 1977 года» (РГАЛИ. Ф. 2916. Оп. 3. Д. 98. Л. 3).
Но была ли солидарна с мнением Комитета по Ленинским и Государственным премиям читающая публика? Нет, она разделилась на почитателей творчества писателя и тех, кто не понял и не принял героев книги. Особенно сильные страсти разгорелись по поводу военных страниц романа. Сколько гневных писем тогда получили редакции! Я приведу одно из них, которое пришло в издательство «Молодая гвардия».
«В выпущенной
