Адольф Гитлер. Том 3 - Иоахим К. Фест
«В мировой истории не было ещё коалиций, которые бы, как коалиция наших противников, состояли из столь несовместимых элементов с такими абсолютно разными целями… Это — государства, которые в своих целях уже сегодня с каждым днём все больше расходятся друг с другом. А тот, кто, я бы сказал, сидя как паук в гнезде, наблюдает за этим процессом, видит, как с каждым часом эти противоречия обостряются все больше и больше. Если нанести здесь ещё парочку тяжёлых ударов, то в любой момент может случиться так, что этот искусственно поддерживаемый общий фронт вдруг с оглушительным грохотом рухнет… однако при условии, что в этой борьбе Германия ни при каких обстоятельствах не проявит даже минутной слабости…
И вот теперь, господа, я пошёл на такие жертвы на других фронтах, которые не понадобились бы, пошёл на них, чтобы создать здесь условия для новых наступательных действий»[656].
Четыре дня спустя, 16 декабря, при тумане и низкой облачности, что затрудняло действия авиации противника, на фронте шириной в сто двадцать километров началось наступление. Гитлер снял с Восточного фронта несколько наиболее боеспособных дивизий и сумел с помощью радиоигр ввести противника в заблуждение. Чтобы не привлекать внимания шумом, часть тяжёлого снаряжения доставлялась лошадиной тягой, низко летящие штурмовики имели своей задачей заглушить лязг и гул в районе развёртывания, и надо сказать, что неожиданность наступления удалось обеспечить полностью, и немецкие соединения прорвали оборону сразу во многих местах. И всё-таки уже через несколько дней стало ясно, что это наступление и без ожесточённого сопротивления американцев было обречено на неудачу просто вследствие истощения сил и резервов. Одному танковому подразделению оставалось менее двух километров до огромного американского склада с провиантом, где находилось почти пятнадцать миллионов литров бензина, другая часть безрезультатно ждала горючего и подкреплений на высотах близ Динана, чтобы спуститься вниз по склонам к находившейся всего в нескольких километрах реке Маас. Помимо всего, перед самым Рождеством погода переменилась, в синем, безоблачном небе вновь появились плотные рои самолётов союзников и, совершив за считанные дни пятнадцать тысяч боевых вылетов, буквально разнесли на куски немецкие коммуникации. 28 декабря Гитлер вновь собрал у себя в ставке командиров дивизий и обратился к ним с новой речью:
«Я никогда в своей жизни не знал такого понятия — «капитуляция», а я один из тех людей, кто начинал свой путь с нуля. Так что для меня ситуация, в которой мы сегодня находимся, не представляет ничего нового. В прошлые времена мне доводилось бывать в совсем других ситуациях, намного хуже. Я говорю это лишь для того, чтобы вы поняли, почему я с таким фанатизмом преследую мою цель и почему ничто не сможет меня сломить. Как бы ни терзали меня заботы и как бы ни разрушалось, наверное, в том числе и заботами моё здоровье, это ни на йоту не изменит моей решимости бороться…»[657]
А в это время на Востоке Красная Армия начала подготовку наступления на широком фронте, и 9 января Гудериан ещё раз просит аудиенции у Гитлера, чтобы убедить его в грозящей опасности. Но тот нетерпеливо возражает ему, все его мысли заняты только его собственным наступлением, и он с раздражением защищает вновь обретённую возможность планировать и проводить операции, называет все не отвечающие его мнению предостережения «совершенно идиотскими» и требует запереть начальника разведки на Востоке, на чьи данные опирался в своих словах Гудериан, «немедленно в сумасшедший дом». На замечание Гитлера, что Восточный фронт никогда ещё не получал так много резервов, как сейчас, начальник генерального штаба ответил: «Восточный фронт — это карточный домик. Если фронт будет прорван хотя бы в одном месте, то он рухнет»[658].
12 января, непосредственно перед тем, как наступление в Арденнах после ещё двух попыток прорыва, предпринятых южнее, было с большими потерями отброшено на исходные позиции, войска под командованием маршала Конева начали с баранувского плацдарма наступление русских и первым же ударом без труда прорвали немецкие позиции. Через день армии маршала Жукова форсировали Вислу по обе стороны польской столицы, тогда как севернее ещё две армии прорвались в Восточную Пруссию и начали продвигаться в направлении Данцигского залива. Тем самым пришёл в движение весь советский фронт между Балтийским морем и Карпатами — исполинская военная машина при превосходстве в пехоте одиннадцать к одному, в танках — семь к одному и в артиллерии — двадцать к одному. Тесня перед собой гигантскую людскую лавину, она проходила катком по разрозненным потугам немцев оказывать ей сопротивление. Уже к концу месяца была потеряна Силезия, и советские войска вышли к Одеру. Теперь Красная Армия находилась всего в ста пятидесяти километрах от Берлина. По ночам жители города могли слышать гул выстрелов тяжёлых орудий.
30 января 1945 года, через двенадцать лет после назначения рейхсканцлером, Гитлер произнёс по радио свою последнюю речь. В ней он в очередной раз говорил об угрозе «наводнения из глубин Азии» и в на удивление усталых и неубедительных выражениях апеллировал к духу сопротивления каждого немца: «Каким бы тяжёлым ни был нынешний кризис, — сказал он в заключение, — мы, несмотря ни на что, в конечном счёте справимся с ним благодаря нашей непреклонной воле, благодаря нашей самоотверженности и нашему умению. Мы выдержим и эту беду»[659].
В тот же день Альберт Шпеер направил Гитлеру памятную записку, в которой говорилось, что война окончательно проиграна.
Глава II. Гибель богов
Короче говоря, ведь тому, кому завещать свой дом некому, не остаётся ничего другого, как спалить этот дом со всем, что там находится, — получится превосходный костёр.
Адольф Гитлер
Возвращение в имперскую канцелярию. — Стратегия грандиозной гибели. — Распад явления. — Перепады настроений. — Подозрительность. — Наступление на всех фронтах. — Тенденции мифотворчества. — Противодействие со стороны Шпеера. — 20 апреля 1945 г. — Несостоявшееся наступление Штайнера. — Совещание 22 апреля и решение умереть в Берлине. — «Предательство» Геринга. — Бункерные медитации. — И Гиммлер — тоже предатель. — Бракосочетание и завещания. — Конец. — Судьба трупа.
Известие о начале крупного советского наступления заставило Гитлера вернуться в рейхсканцелярию. Огромное серое здание, которое виделось когда-то прообразом новой архитектуры, к тому времени лежало в окружении ландшафта из гор битого кирпича, кратеров и руин. Бомбы повредили многочисленные коммуникации, раскололи порфир и мрамор, выбитые окна были заделаны досками. Лишь та часть здания,
