Александр Жевахов - Кемаль Ататюрк

— Какая партия выиграла? — спросил гази у одного из своих доверенных лиц.

— Ну естественно, наша партия, мой паша!

— Нет, никакая партия не выиграла.

— Но почему мой паша?

— Это партия администрации выиграла, мой друг. Партия губернаторов, супрефектов, чиновников, полиции, жандармерии. Запомни это!

Защитники порядка, гаранты стабильности режима, те, кто был у власти и не хотел ее никому уступать, действительно выиграли. Они выиграли у разношерстной коалиции недовольных: бедных крестьян, страдающих от дополнительных налогов, коммерсантов, терпящих убытки из-за безработицы в портах, вызванной мировым экономическим кризисом, и новой торговой политики Исмета, и многих других недовольных действиями правительства. Они выиграли благодаря слабости окружения Фетхи и его собственным ошибкам. И наконец, выиграли даже у самого гази, так как либеральная партия была его детищем, он участвовал в подборе ее кадров и разработке ее программы.

Впервые с момента прибытия в Анатолию Кемаль ошибся и был вынужден отступить вопреки собственному желанию. Он считал, что его страна созрела для политической жизни по-европейски, и надеялся устранить Исмета. Премьер-министр сумел переиграть его; при поддержке Февзи, дорожащего своим постом начальника Генерального штаба, он сумел убедить гази в том, что «этот национальный блок», о котором думал президент республики после муниципальных выборов, был ошибкой. «Не следует жертвовать авторитетом государства во имя свободы». — Кемаль присвоил это утверждение министра внутренних дел. Республика едва достигла сознательного возраста, ее состояние всё еще оставалось шатким, и свобода может подождать еще несколько лет.

Но трещина, возникшая между ним и народом в результате относительного успеха либеральной партии, обеспокоила Кемаля. На муниципальных выборах либеральная партия получила примерно одинаковое количество голосов с Народной партией в Адане; 70 процентов голосов Народная партия получила в Трабзоне и треть голосов — в Стамбуле.

Глава третья

МЕЖДУ ДЕМОКРАТИЕЙ И ДИКТАТУРОЙ

«Правильно ли мы поступили, создав либеральную партию? — спрашивал Кемаль своих спутников, следуя в поезде из Анкары в Кайзери. — И правы ли мы были, распустив партию?» Шесть его соратников единодушно ответили «да», хотя каждый из них имел свои соображения по поводу происходящего и того, что следует предпринять. Шюкрю Кайя, министр внутренних дел, не мог забыть годы, проведенные в Париже в обществе Жореса, и был сторонником «умеренного этатизма» (умеренного участия государства в управлении хозяйством).

— Что означает «умеренный этатизм»? — спросил у него Ахмет Хамди, новичок в окружении гази. Он с нетерпением ждал ответа, что не удивляет, если учесть его активное участие в экономике страны: Ахмет Хамди был директором Компании железных дорог Анатолии, Компании судоходства Турции, австрийско-турецкой палаты торговли, директором монопольной компании порта Стамбула. Еще в 1925 году он объявил о «своего рода государственном капитализме».

— Это прямой перевод с французского, — ответил Шюкрю Кайя. — Этатизм развивается в Европе как социализм и либерализм, но эта система не может сравниться ни с какой другой. В Европе, особенно в Германии, есть государственный социализм, где, как и у нас, государство контролирует экономический сектор. Нам хотелось бы иметь подобную систему.

— Но это социализм! — воскликнул Хамди, который еще недавно приветствовал вмешательство государства в экономику при условии, что «государство… не выходит за пределы экономических и торговых законов, а, напротив, управляет государственными предприятиями в соответствии с экономическими требованиями».

— Нет, — возразил министр внутренних дел, — мы не хотим этого. Мы хотим создать иной государственный социализм. Впрочем, во многих аспектах мы расходимся с социализмом…

Хамди остается скептически настроенным. Позволит ли этот «умеренный этатизм» устранить недостатки, которые вызывают столько критики: тяготы налогов, поведение госслужащих, проблемы сельского хозяйства, влияние аферистов в партийных рядах? Гази знал об этих проблемах и считал их достаточно серьезными. Поэтому он предпринял эту поездку, начатую на следующий день после роспуска либеральной партии, но задуманную гораздо раньше. Кемаль хотел выслушать людей и понять; за исключением поездок в Стамбул он не ездил по стране с 1925 года. Связи Кемаля с народом ослабли; он должен снова завоевать доверие народа.

Первую остановку Кемаль делает в Кайсери, где посещает государственные учреждения и выступает перед лицеистами, поднимая вопросы истории и языковой реформы. Неизвестно, узнал ли он о бедах, которые принесла коровья чума, и о том, что исчезло более половины кустарных мастерских по производству ковров, существовавших перед войной. Во всяком случае, эти вопросы не обсуждались затем в поезде, отправившемся далее в Сивас. Снова вспоминали программу либеральной партии, ее отличие от программы Народной партии и самый принципиальный вопрос дискуссии — знает ли народ программу Народной партии. Кемаль, основатель Народной партии, хотел, чтобы она отличалась от традиционных политических партий. Народная партия должна быть выразителем идей новой Турции, своего рода философией, образом мышления, а не совокупностью принципов и проектов. Провозглашая превращение страны в светское государство, популизм и национализм партии и представляя мини-программу на конгрессе 1927 года, Кемаль осознавал ограничения подобного отказа от доктрины. Мировой экономический кризис и успех либеральной партии заставляли его тщательно анализировать программу дальнейших действий.

«Я хочу вместе с вами найти принципы, которые могли бы стать фундаментом программы». «Во-первых, республиканский образ мыслей (республиканизм)», затем национализм. Третий принцип — это знаменитый «этатизм», проповедуемый Шюкрю Кайя и Исметом. Хотя это слово нечасто было на устах Кемаля, он тоже был активным сторонником этого принципа. Лучшим доказательством тому является книга о турецкой истории, появившаяся в Стамбуле в том же 1930 году. Ее официальным автором была Афет Инан, историк, приемная дочь гази, но многие разделы были написаны самим Кемалем, а остальные — Афет и Тевфиком, генеральным секретарем президентского совета, под диктовку Кемаля, как уточняла Афет. С 1931 года эта книга стала использоваться в качестве учебника в лицеях Турции. В главе «Нация», например, написано следующее:

«— Являются ли китайцы нацией? Нет! Почему?

— А афганцы представляют собой нацию? Нет! Почему?