Неизвестен Автор - Полководцы и военачальники Великой Отечественной (Выпуск 1)

- Недавно мост построили? - спросил подполковник.

- Не так уж давно. Только его каждый день приходится латать - то снарядом повредит, то бомбой...

В воду, вздымая пенные фонтаны, часто падали снаряды и мины. Теперь уже не только удары орудий, но и пулеметные очереди слышались отчетливо. Бомбежка застала обоих офицеров, к счастью, уже на берегу. Драгунский оглянулся на мост. На него, вырвавшись из облачков серых зенитных разрывов, пикировал "юнкерс". Они забежали в воронку, легли. Над самыми головами пронесся черный, гремящий выстрелами самолет.

КП армии укрылся в глубоком, с отвесными стенами, овраге, густо поросшем кустарником. В ямах-укрытиях стояли автобусы, грузовые и легковые машины и бывалый, весь в шрамах и вмятинах, тяжелый КВ.

- Танк командующего, - сказал офицер. В тоне его подполковник почувствовал глубокое уважение к тому, кто ездит на этом танке-ветеране. На днях немец недалеко отсюда засек танк Павла Семеновича, навел авиацию. Только генерал отъехал, в то место - бомба. В этот раз повезло командующему. Потом он шутил, что теперь ему до ста лет непременно жить придется...

Стояли суровые, подтянутые часовые с автоматами. С воздуха КП явно не просматривался - в армии умело соблюдали маскировку.

Кадровик привел подполковника к входу в один из десятка блиндажей, врезанных в бугор, дисциплинированно простился, поднеся руку к пилотке и щелкнув каблуками заношенных сапог.

В просторной землянке за дощатым, грубо отесанным столом сидел над картой генерал Рыбалко. Когда подполковник вошел, он поднялся, одернул китель и тоже стал по стойке "смирно". Выслушав доклад о прибытии, генерал подал руку, но не усадил вошедшего, а довольно долго внимательно вглядывался в него. Составил, видно, какое-то мнение и тогда, чуть припадая на обе ноги, прошелся по землянке, спросил:

- С этим участком фронта вы знакомы?

- Нет, товарищ командующий. Я только что из госпиталя.

- Как здоровье сейчас?

- Хвалиться нечем, но воевать силенок хватит.

- Тогда слушайте обстановку.

Глаза у генерала блестящие, зоркие. Наголо обритая голова, пожалуй, чересчур крупная для небольшой, плотной, слегка сутулой фигуры. Голос звонкий, но без начальственного металла, тон спокойный, деловой.

- На нашем Букринском плацдарме, который в ста километрах южнее Киева, - объяснял, водя рукой по карте, командующий, - идут затяжные бои. Воюем и днем и ночью. Сюда стянуты крупные силы немцев. Элемент внезапности нами потерян, хотя враг и понял уже, пожалуй, что нас он не столкнет в Днепр. Однако нам Киев трудновато брать отсюда, возможно, придется перегруппироваться и ударить с другого плацдарма. Мы должны быть готовы к перегруппировке.

Вгляделся - все ли понял новый комбриг, отложил карту, снова пошел трудной походкой по землянке.

- Бригаду, подполковник, вручаю вам потрепанную, танков в ней мало. Бывший ее командир допускал большие просчеты. Немедленно, сегодня же вступите в командование и наведите должный порядок. Офицер связи, прикомандированный к вам, ждет вас в соседней землянке. Желаю успеха, товарищ Драгунский.

Теперь пожатие мягкой руки было продолжительнее, взгляд теплее. Командующий уже принял комбрига-55 "под свое крыло".

В строжайшей тайне готовилась рокировка Третьей гвардейской танковой и Седьмого артиллерийского корпуса прорыва (его Семнадцатая дивизия воевала бок о бок с танкистами на Букрине) на Лютежский, расположенный севернее Киева плацдарм. Предстоял двухсоткилометровый марш по Левобережью, едва ли не на глазах противника.

Части армии уходили ночами, оставив свои работающие на обычном режиме радиостанции и соорудив из дерева и земли макеты танков. Кочующие орудия из Семнадцатой дивизии еще несколько дней, вплоть до наступления, вели огонь по противнику, который и не заподозрил, что у него из-под носа русские вытащили мощную танково-артиллерийскую армаду и передвинули ее далеко на север. Удалось осуществить операцию в течение трех последних ночей октября. К счастью, и погода была нелетная - вражеская авиация сидела на своих аэродромах.

Этой блестяще осуществленной перегруппировкой непосредственно руководили заместитель Ватутина генерал Гречко и командарм-3 Рыбалко.

3 ноября, на рассвете, началась на Лютежском плацдарме артиллерийская, а затем и авиационная подготовка. Уже в первый день, чтобы преодолеть сильное сопротивление противника, командующим общевойсковыми армиями пришлось ввести в сражение свои вторые эшелоны и резервы. Высшего напряжения бои достигли утром следующего дня. Осенний моросящий дождь размыл дороги, скрыл от артиллеристов и летчиков цели на переднем крае и в глубине позиций неприятеля. Пехота, понеся большие потери от огня неуничтоженных очагов сопротивления, медленно прогрызала немецкую оборону.

Во второй половине дня командующий фронтом отдал приказ изготовившейся для наступления Третьей гвардейской танковой армии: "Вперед!" Еще не была прорвана оборона в тактической глубине, и танки должны были помочь пехоте.

Танковая лавина, обогнав наступающие стрелковые части, покатилась по лесным дорогам, через пригородные киевские места в обход украинской столицы. Подходившие немецкие резервы сшибались с ходу. Быстро темнело, и Рыбалко отдал бригадам приказ атаковать с зажженными фарами, с включенными сиренами, вести интенсивный огонь из пушек и пулеметов безостановочно.

Эта ночная атака сотен воющих и грохочущих, стреляющих и ослепляющих огнем танков была почти фантастическим, устрашающим зрелищем. Враг не выдержал, покатился вспять. Отбиты Пуща Водица, Беличи, Святошино. Перерезана дорога для отхода немцев на Житомир. Поздний ноябрьский рассвет - после огненной бессонной победной ночи. Танковая армия Рыбалко совершает то самое свое главное, ради чего она вызвана к жизни и существует: мощно и стремительно рвется вперед, сквозь сумерки и непогоду, долгая оборонительные линяй и сопротивление ошеломленного врага, нарушает работу тылов, режет коммуникации, наводит панику в штабах и громит спешно марширующие к фронту резервы. Уже нет у противника стабильного фронта. Уже не знают в точности педантичные немецкие генералы, где их части, а где передовые отряды грозной танковой армии Рыбалко. На дорогах, уже далеко за Киевом, русские танки, русская и чешская пехота полковника Свободы на бронетранспортерах и грузовиках, "катюши" ревут у Борщаговки, артиллерия, сопровождающая танки, бьет по Крюковщине, у станции Жуляны навстречу танкистам с тыла атакуют партизаны. Полыхают самолеты на аэродроме у Жулян, взрываются цистерны с горючим.

По радио командиры бригад принимают приказ Рыбалко: