Кавказские Дни. Парижские Дни. - Ум-эль Бану Мирза кызы Асадуллаева
Вернувшись домой, мы рано ложились спать. Усталость не располагала к любовным ласкам, да и утром к девяти надо быть на работе. С вокзала Орсей я направлялась к парку Тюелери и, минуя его, оказывалась на площади Ван-дом. Да, в те годы Орлеанский поезд прибывал прямо в город.
Я рассказала о наших зимних встречах с Грандо. А сейчас сразу перейду к летним. Мы были вместе всего одно лето и провели его на отдыхе в Савуа. Читатель упрекнет меня в непоследовательности, в путанном перечне месяцев, сезонов и даже годов. Но прошло так много лет. Сейчас мне трудно вспомнить все по порядку. Я часто теряю нить мысли и тему. Но знаю точно одно: наш роман с Грандо тянулся ровно год. Ну, а в году, как известно, четыре сезона. И по каждому времени - свои воспоминания.
* * *
Мы выехали из Орлеана чудесным июльским днем. Во время завтрака выяснилась одна неприятная деталь: я поняла, что придется быть экономнее. В каком-то поселке, или городке, мы сходили в кафе, а затем направились в гостиницу. Но, стесненные в средствах, вынуждены были переехать в другую, более доступную по цене. Не доверяя справочнику Мишеля, Грандо сам расспрашивает о стоимости номеров, изучает ценники на дверях. Пока он вел расчеты, я с презрением смотрела на него: он изучал все мелочи, стараясь не быть обманутым в цене. Мне конечно не стоило придавать такого серьезного значения скупости Грандо - ведь сама-то росла в семье таких миллионеров-скряг! Почему меня не смущали мои прижимистые родственники? Наверное большим семьям сопутствуют большие странности. Мой дед по отцу был богатейшим человеком на Кавказе. Он тратил на благотворительность огромные деньги. Но сожалел о каждом проигранном рубле и затратах на приемы. Мать моего отца охала и ахала по каждой копейке, потраченной на продукты, но могла, не колеблясь, снять с пальца и подарить гостю ценный перстень. Тетушки, дядюшки, кузены тоже были жадны до денег. Но и они имели свои странности. А скупость Грандо, слабого и плаксивого буржуа, казалась мелочной и смешной. Я давно поняла, что он не из щедрых. Но в быту это не так заметно. В Париже мы посещали один и тот же ресторан, и цены там были одни и те же. И в Орлеане обходились без проблем. Скупость Грандо коробила меня, но я ставила ее в один ряд с другими его недостатками.
Во время первого и последнего совместного путешествия я получила возможность оценить сполна скупость своего друга. Как он радовался, найдя удобную гостиницу по сходной цене! А ведь в то время это было не сложно. Но
Грандо считая и пересчитывая каждый раз свою выгоду, приходил в восторг от «удачи». Его симпатии к владельцам дешевых гостиниц росли.
В один из вечеров мы сидели в комнате (дешевой и удобной) на берегу Женевского озера и любовались закатом. Тишина и окружающие красоты располагали к любви и нежности. В тот миг я забыла все недостатки Грандо, посожалела о своих несправедливых поступках. Захотела одарить его лаской. Бросившись в объятия Грандо, я заплакала. Мне было жаль себя, наше положение. Грандо тоже прослезился. Еще бы! Его слезы все время «дежурили» в ресницах. Они выкатывались наружу по самому незначительному обстоятельству: сентиментальный пейзаж, сердечное слово, прихлынувшее чувство - все вызывало у Грандо слезы. В этот раз я спросила, любит ли он меня. Он утвердительно ответил самыми торжественными фразами и снова заплакал. Позже, когда я вспоминала эту трогательную сцену, стала понимать причину тех слез - лицемерие и угрызение совести. Как выяснилось позднее, уже тогда Грандо строил планы по женитьбе на одной богатой особе. Разумеется, он оставит свою капризную, неимущую, беспомощную любовницу. Потому он и затеял это «прощальное» путешествие. Пора прекратить это любовное приключение, не приносящее особой радости и обзавестись семьей!
Конечно, Грандо по-своему любил меня, хотя и лицемерил в тот вечер. Особенно сильно его чувство было во время наших первых встреч. Однажды он даже говорил, что хочет жениться на мне.
Итак, самым ярким воспоминанием от того путешествия была сквалыжность Грандо и поток нежных чувств, неожиданно вырвавшийся из моей души и бросившейся в объятия Грандо на берегу Женевского озера. Наша последующая разлука даже обрадовала меня. Временность отношений с Грандо была изначально ясна. Но прервать их я не решалась. А может быть, чертик внутри меня облюбовал мягкотелого Грандо для своих нападок?
Возвращение в Париж и встреча с Гюльнар радовали меня. Ее прыть, способности, щедрость не могли не радовать. Оторвавшись от Грандо, я попадала в другой мир. Как обстоят дела Гюльнар с Монфорже? Придется вернуться несколько вспять, потому что во время моего отъезда с бедолагой Грандо их любовная интрига продолжалась.
Значит, так - история с брошью. Об этом читатель уже знает. О том, что приезд Отто приостановил встречи Гюльнар и графа, я тоже рассказывала.
А после, через месяц, Отто уехал. В то утро я была на работе и не смогла вместе с Гюльнар проводить его с вокзала. Мы попрощались дома. Отто прижал меня к груди, крепко обняв.
- Милый друг, позаботься о Гюльнар, я очень беспокоюсь о ней, - с мольбой в голосе проговорил он.
Я чувствовала себя виноватой перед ним. Какими надеждами питал он себя? «. беспокоюсь о ней»! Да, моя вина бесспорна! Ведь и я участвовала в том предательстве, что готовила ему Гюльнар. Стоило Монфорже узнать об отъезде Отто, как он снова стал просить Жерома помирить его с Гюльнар. Она не соглашалась две недели, дожидаясь пока граф не спекся окончательно на огне раскаяния и надежд. А после согласилась на встречу. Выдвинув условие: Жером и я тоже будем рядом! Гюльнар планировала торжественное «оформление отношений с графом». Ум становился все более зрелым.
Монфорже пришел на встречу с двумя букетами - для Гюльнар и для меня. Не очень большой размер букетов говорили о его решении впредь быть более сдержанным в отношении Гюльнар. Граф поцеловал нам обеим
