Кржижановский - Владимир Петрович Карцев
Из стенограммы заседания Президиума ВКВТО по уточнению номенклатуры специальностей 28 ноября 1930 года.
«…Гуртовой. Номенклатура дважды официально рассматривалась, подвергалась обсуждению на широких собраниях специалистов…
Некоторые предлагают: автомобили и тракторы разделить. Подвижный состав железных дорог профессор Шелест предлагает разделить: дать отдельно паровозы, тепловозы и электровозы с 6-летним сроком обучения, а ВСНИТО предлагает создать специальности:
1) паровозное и тепловозное хозяйство,
2) вагонное хозяйство.
Кржижановский. Это безобразие. Где головы посыпались, там давайте создавать науку. Ведь это может знать каждый техник, вагоны и вагонное хозяйство — не такое уж сложное дело — я сам был осмотрщиком вагонов. Знаю всю простую технику этого дела. Вполне достаточно техника в вагонном хозяйстве.
Гуртовой. Я знал, что сегодня нам влетит.
Кржижановский. Нет вагонной науки. Нет и не может быть. А если берем такие вещи, как тепловозы и паровозы, и объединяем в одну науку, будет уж слишком широко. Вагон — это коробка… Сцепные приборы те же, что и на паровозе. Тормоза и автосцепка такая же.
Гуртовой. Вагоны не есть наука, но это есть до некоторой степени научная величина.
Кржижановский. Отсюда и получается — бесцельная загрузка памяти студентов ненужным хламом…»
Когда в 1936 году Кржижановский покидал комитет, он испытывал удовлетворение: дело высшего технического образования вставало на ноги, на научную основу.
Он мог радоваться еще и потому, что возвращался к любимой энергетике.
Энергетики его за эти годы не забыли. Сотрудники издательства, выпускающего книги и журналы по энергетике, оказывается, все это время копили деньги на самолет. Авторы отказывались от гонораров. Сотрудники — от завтраков. Редакции журналов «Вестник кочегара» и «Машинист» вызвали другие журналы на соревнование по сбору средств на самолет У-2. А самолет, оказалось, предназначался для передачи 1-й Московской областной объединенной школе инструкторов, летчиков, парашютистов и планеристов Московского областного совета Осоавиахима и был назван «Глеб Кржижановский».
Вручение самолета школе состоялось 6 июля 1934 года на аэродроме около станции Первомайская. Шел дождь. Директор издательства передал формуляр на новый самолет инструктору. На борту самолета действительно была крупная надпись: «Глеб Кржижановский».
— Глеб Максимилианович, ваш самолет в воздухе…
Несмотря на дождь, самолет летал над аэродромом, из него вываливались, раскрываясь цветками, парашютисты. Уже в девять вечера «совершали облет», то есть катали на самолете ударников, активистов Осоавиахима. Со стороны летного поля, уже скрытого летним вечером, раздавался здоровый стук мотора, веселые возгласы…
Его постепенно оставили одного, и он уехал, очень этим обрадованный. В свете фар «паккарда» обжигались крылатые жители лета.
Он вспомнил, как два года назад, когда его поздравляли с шестидесятилетием, энергоиздатовцы говорили, что подарок за ними. Вот оно что, подарок к шестидесятилетию! Шестьдесят лет. Он и не замечал, как идут годы!
В ШТАБЕ НАУКИ
В 1929 году, впервые вступая под своды академии, Глеб Максимилианович подумал о том, что, может быть, в этот момент осуществляется одно из страстных желаний Ильича.
В далеком восемнадцатом, когда Украина была под гетманом Скоропадским, когда немцы хозяйничали в российских просторах, когда Москва потеряла связи с окраинами, была отрезана от сырья, топлива, когда реальность Советской власти ощущали лишь немногие жители центра России, уже тогда Ильич задумывался о том, как «собирать камень за камушком» прочный фундамент социалистического общества, о будущем хозяйстве нашей страны. Он хотел предложить Российской академии наук составить план экономического подъема России. Но не могла обветшалая академия удовлетворить высоким нормам ленинского «Наброска плана научно-технических работ» — она была еще слаба!
В этой работе Ленин предлагал обратить особое внимание на электрификацию промышленности и транспорта, применение электричества к земледелию, на использование непервоклассных сортов топлива — торфа, угля низких сортов — для получения электрической энергии с наименьшими затратами, на добычу и перевоз горючего, на использование энергии воды и ветра. Не под силу были пока еще эти задачи старой академии, не могла она перестроиться так быстро.
Кржижановский писал о «Наброске плана научно-технических работ» так: «В то время еще никакой группировки научных работников вроде организованной гораздо позднее Государственной комиссии по электрификации России (ГОЭЛРО) и в помине не было. А между тем стоит только перечитать строки этого наказа, чтобы видеть, что, по существу, здесь уже поставлены основные вехи грядущих фундаментальных работ и как много приходилось учиться работникам науки и техники у Ленина в области революционного преобразования всей нашей экономики и техники на основе общего гениального, научного, продуманного плана».
Хотя Ильич работой академии был удовлетворен не в полной мере, он всячески противился ее реформации.
Однажды, услышав, что у одного молодого, весьма уважаемого коммуниста-астронома есть план реорганизации академии, он очень встревожился, потребовал к себе Луначарского (академия была в ведении Наркомпроса) и, лишь когда тот сказал, что никакого серьезного значения планам такого рода не придается, несколько успокоился.
— Жаль, некогда сейчас вплотную заняться академией, — говорил он тогда Глебу Максимилиановичу. — Нужны осторожность, такт, знания. А сейчас у нас куда более проклятые вопросы. Боюсь, найдется какой-нибудь смельчак, наскочит на академию. Можно представить, сколько посуды перебьет!
И вот теперь, в 1929 году, выборы в состав академии сорока двух новых членов. Среди них впервые избраны члены партии — Г. М. Кржижановский, И. М. Губкин, М. И. Покровский. Это были поистине «большие выборы», как их называли в академии.
Кржижановский сразу же был избран вице-президентом академии. Президенту — геологу Карпинскому — было уже под восемьдесят. Новичку вице-президенту порой приходилось брать на себя всю полноту академической власти.
Когда Глеб Максимилианович ближе познакомился с делами академии, оказалось, что и сама наука тоже нуждается в перспективном планировании. Говорить о широком фронте работ не приходилось. Попытка Кржижановского воздействовать на академиков через Госплан, конечно, способствовала консолидации ученых вокруг актуальных народнохозяйственных проблем, но этого было далеко не достаточно. Необходимо было, не полагаясь на уже имеющиеся, создавать в академии новые научные направления, привлечь ученых технического профиля, соприкасающихся с насущными проблемами страны.
В академию впервые были избраны представители техники: С. А. Чаплыгин, Г. М. Кржижановский, В. Ф. Миткевич, И. М. Губкин. Эта группа должна была сыграть роль ядра, вокруг которого пойдет сплочение будущего технического отделения академии.
Кржижановский волновался: как примут его академики? С волнением составил конспект первого выступления на академической сессии. Карпинского не было — болел. С подозрением выслушивали академики — члены старинного и замкнутого клана новые слова, непривычно взрывавшиеся в академической тишине: «захват командных высот», «индустриализация», «энергетика, электроэнергетика, теплофикация», «комбинированное производство», «планово-социалистическое хозяйство», «массы на нашей стороне»,
