Роберт Лейси - Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

Однако мягкосердечная Грейс умела подчас быть серьезной. В начале шестидесятых она стала почетным президентом и одной из самых активных основательниц Всемирной ассоциации друзей детства (ВАДД). В странах третьего мира ВАДД содействовала развитию медицинской помощи и системы образования. В более благополучных странах представители этой организации вели борьбу с такими явления, как насилие на телеэкране. И если ВАДД не удалось коренным образом изменить мир (так же, как и другим филантропическим организациям), она однако, пополнила ряды тех, кому небезразлично будущее. Грейс ни разу не усомнилась в том, что время, отданное ею на разнообразные кампании, было потрачено не зря. Ее собственным детям повезло, объясняла Грейс, так как же она может не помочь тем, кто обделен судьбой?

Каролина и Альбер были для матери источником несказанного счастья — как, впрочем, и для отца.

Когда в начале шестидесятых Алехо Видаль-Кадрас, испанский художник, прибыл во дворец, чтобы написать портрет Альбера, он обратил внимание, что мальчик беспрестанно вспоминает свою старую тетушку Леонору. Судя по всему это была забавная согбенная старушка, с добрейшей душой, правда, несколько эксцентричная. Жила она в одном из дальних уголков дворца. Дети с нетерпением ожидали ее еженедельных визитов, когда, опираясь на палочку, она, ковыляя, появлялась из темных коридоров. Когда же Видаль-Кадрас поинтересовался у Грейс, кто эта таинственная старушка, напоминающая фею-крестную, то в ответ услышал, что он уже с ней встречался. Тетушка Леонора была не кем иным, как Ренье, который каждую неделю устраивал представление.

Князь с княгиней не чаяли в детях души. Грейс считала своим святым долгом почитать для них перед сном. Сначала она накрывала их поудобней, а затем начинала рассказ о принцессах и феях с таким чувством и выразительностью, что няня-англичанка Морин Кинг старалась подольше задержаться в детской, чтобы тоже послушать эти замечательные сказки.

Грейс и Ренье серьезно относились к воспитанию детей. Это было их «совместным предприятием», и они сообща обсуждали возникавшие проблемы. Если им вечером предстоял выход в общество и Грейс знала, что не сможет лично уложить детей в постель и почитать им перед сном, она обязательно выкраивала время, чтобы перед тем, как переодеться в вечерний туалет, немного поболтать с детьми за ужином.

Правда, нельзя сказать, что в этих случаях всегда обходилось без слез.

«Каждый раз, когда родители уходили куда-нибудь и не брали дочь с собой, — вспоминала Мэдж Тайви-Фокон о юной Каролине в начале шестидесятых, — она впадала в истерику». Княгиня никогда не могла спокойно смотреть на слезы дочери. Услышав рыдания, она бросалась назад. Обычно эти сцены происходили в Cour'd'Honneur[25]. Все секретари, услышав вопли девочки, бросались к окнам. Княгиня, склонившись над ребенком, нежно утешала девочку, пока та не успокаивалась. Это могло продолжаться чуть ли не четверть часа. При этом Грейс не выказывала ни малейшего раздражения.

Княжеская чета пыталась сделать детство своих отпрысков более беззаботным и счастливым, чем их собственное. Для Ренье, чьи родители жили порознь, создание для детей дружного, стабильного семейного окружения являлось величайшим достижением. Для Грейс цель заключалась в другом: выработать такой стиль отношения к детям, который бы не подавлял и запугивал их, как это было в случае с ее собственными родителями. Подобно многим представительницам своего поколения, Грейс свято верила в доктора Спока и его прогрессивные идеи воспитания. Она проштудировала все его труды, словно это была Библия, пытаясь найти в них новые решения извечных проблем, что неизменно возникают, если вы хотите совместить дисциплину с любовью. Однажды вечером, купая Альбера, она обнаружила, что у Каролины вошло в привычку кусать своего младшего брата. Грейс, не раздумывая, впилась зубами в руку дочери. «Ни в коем случае нельзя кусать брата! — сказала она. — Ему больно!».

История о том, как Грейс в воспитательных целях укусила дочь, часто фигурировала в публикуемых с монаршего ведома статьях, повествующих о том, как воспитываются в современном дворце отпрыски благородного семейства. Ренье и Грейс постоянно подчеркивали в интервью, какие они строгие родители.

— Боюсь, что я подчас бываю чересчур строга, — доверительно поведала Грейс Майку Уоллесу в 1962 году.

Однако очевидцы, как правило, не находили подтверждения этой строгости. Когда ее детям было три-четыре года, Грейс брала их с собой в картинные галереи и на демонстрации мод, где они с веселым гиканьем катались по скользким, начищенным до блеска полам или же хватали бесценные предметы, словно это были игрушки. Грейс же и не думала одергивать детей, а продолжала наслаждаться живописными полотнами или новомодными фасонами, не обращая внимания на их возню (разумеется, при этом никто другой не осмеливался сделать замечание).

Конечно, дети росли избалованными. Проведя немало часов у ног матери во время бесчисленных примерок, четырехлетняя Каролина потребовала и добилась того, что на ее пятый день рождения родители подарили ей нарядное платье, специально сшитое для нее у Живанши. Скажите, ну как мог тихий и послушный Альбер немного не пошалить, катаясь по дворцу на электрическом автомобильчике, подаренном ему Аристотелем Онассисом?!

В основе этих проблем лежала несовместимость привычек и обычаев. Грейс воспитывала детей как молодых американцев, поощряя их страсть высказывать свое собственное мнение всегда оставаясь собой, что прямо противоположно европейской традиции, согласно которой «детей не должно быть слышно». Когда ее друзья из Нью-Йорка и Филадельфии приезжали в Монако, они обычно восторженно отзывались о юных княжеских отпрысках. Дети росли смышлеными и открытыми. Европейцы и жители Монако были настроены куда более скептически. По их мнению, обычно высказываемому шепотом, Каролина с Альбером вступили на скользкую дорожку. В конечном счете они сделаются классическими продуктами американской культуры с ее извечным телевизором и гамбургером — словом, enfants gates.[26]

Мишелин Свифт (супруге Дэвида Свифта, нью-йоркского знакомого Грейс) лишь тогда стало ясно, насколько избалованны княжеские отпрыски, когда она принимала у себя в гостях Грейс и Каролину. Ренье, Грейс и дети приехали в Лос-Анджелес отдохнуть всей семьей.

«Сколько здесь построили новых зданий! — восторженно писала Грейс Пруди Уайз. — Просто потрясающе!»

Мишелин уговорила Грейс позволить ей взять с собой Каролину в поход за покупками (вместе с собственной дочерью Мишель, ее ровесницей).