Гжегож Яшуньский - Миллиардеры. История крупнейших финансовых династий

Капитализм не существует?

Среди множества американских публикаций, авторы которых утверждают, что в Соединенных Штатах произошли радикальные общественно-экономические изменения и что там уже нет капитализма в традиционном значении это слова (а значит, нет и старозаветных миллионеров), нам хочется выбрать книгу Фредерика Льюиса Аллена «Большая перемена. Америка меняется. 1900-1950» (“The Big Change. America Transforms Itself. 1900-1950”).

Президент Эйзенхауэр в Овальном кабинете Белого дома

Аллен был редактором известного журнала «Харперс мэгэзин» и автором ряда работ, которые имели большой успех у читателей (в разделе о Морганах мы ссылались на его книгу о жизни старого Пирпонта). Книга о «большой перемене» в Америке долго фигурировала в списке бестселлеров – Джон Гантер заявил, что эта работа Аллена – «одна из самых лучших книг о Соединенных Штатах, какую я когда-либо читал». Начиная полемику с Алленом, мы постараемся как можно точнее изложить его выводы.

Исходным пунктом Аллен взял 1900 год и тот факт, что тогда в Соединенных Штатах действительно существовал капиталистический строй. «На рубеже столетия, – читаем у Аллена, – пропасть между богатством и нищетой была огромна». Он признает, что ежегодный доход Эндрю Карнеги был в двадцать тысяч раз больше, чем доход среднего рабочего. Аллен красочно живописует, как тогдашние богачи швыряли деньги на (балы и другие развлечения. Он напоминает, что в 1900 году в Соединенных Штатах Америки насчитывалось 6,5 миллиона безработных, что детский труд был повсеместным явлением, что 15-20 миллионов американцев жили в крайней нужде.

«В 1900 году, – пишет Аллен, – капитализм был действительно капитализмом». В качестве типичного примера автор называет хорошо известного ему Моргана:

«В начале XX века Пирпонт Морган действительно становился самой могущественной фигурой в мире бизнеса, если не самым могущественным гражданином Соединенных Штатов».

По мнению Аллена, в то время американское правительство целиком зависело от крупного капитала. Он пишет: «Без поддержки Уолл-стрита Вашингтон был бессилен».

И далее:

«С помощью намеков, нажима, займов или так называемого одалживания, которое по сути дела являлось не чем иным, как «подарком», а иногда и просто с помощью тайных взяток крупный концерн мог сделать зависимыми от себя многих законодателей, выборных чиновников и даже судей».

Ну что ж, мы можем только поблагодарить Аллена за столь убедительную характеристику внутриамериканских отношений на рубеже XIX-XX веков. Но, как нетрудно догадаться, она нужна ему только для того, чтобы попытаться доказать, что в последующие годы все изменилось к лучшему. При этом Аллен применяет такой прием, который может ввести в заблуждение не слишком критически настроенного читателя. Подлинные изменения, которые произошли в технологии, медицине, кино, нравах, моде и так далее, он пытается выдать за коренное изменение общественного и социального строя. А поскольку он пишет интересно и умело, многие американские читатели ему верят.

Началом «новой эры» Аллен считает 1902 год, когда генеральный прокурор США на основании так называемого антитрестовского «закона Шермана» предложил суду распустить концерн «Норзерн секьюритиз компани», являвшийся совместной собственностью Моргана и Гарримана. Однако по предыдущим главам этой книги мы знаем, что Морган и Гарриман умели справляться с натиском прокуроров и судей и что их преимущество ни на йоту не пострадало от этого шага, так же как Рокфеллеры отнюдь не понесли ущерба, когда судебные инстанции, включая Верховный суд США, выносили приговоры по делу «Стандард ойл».

Высокопарно повествуя о «бунте американской совести», Аллен ссылается на то, что именно Форд, начав массовый выпуск автомобилей, произвел социальный переворот во многих странах мира, «демократизировал капитализм». Форд действительно превратил автомобиль из предмета роскоши для богачей, каким он был ранее, в предмет повседневной необходимости для тысяч людей. Своему «автомобильному» аргументу Аллен придает большое значение, посвятив ему специальную главу в книге.

Следует отметить, что массовое производство автомобилей действительно оказало значительное влияние на жизнь американцев. Но излишне доказывать, что это ни в малейшей степени не изменило характера капиталистического строя Соединенных Штатов: Форд становился все богаче, а пропасть между ним и его рабочими все более углублялась.

Следующим аргументом Аллена неожиданно становится экономический кризис 1929-1933 годов и Новый курс Рузвельта.

«Легенда о том, что Уолл-стрит руководит [государством], была развеяна, – утверждает автор. – Великая депрессия привела к тому, что Уолл-стрит отрекся от руководящей роли, которую он играл в конце XIX века… Новый курс радикальным образом изменил природу американской экономики».

По мнению Аллена, в результате рузвельтовских реформ в Соединенных Штатах возник не «социалистический строй», не «свободный экономический строй» [читай: капитализм], а нечто среднее, что можно назвать «исправленной и измененной разновидностью капитализма». Заключение автора таково: в Соединенных Штатах свершилась «одна из величайших в истории социальных революций». Словом, там уже нет ни капитализма, ни капиталистов в традиционном значении этих понятий. Теперь «Соединенные Штаты развиваются не в направлении социализма, а опережая социализм» (sic!).

Вероятно, Франклин Делано Рузвельт перевернулся бы в гробу, узнав о такой интерпретации его Нового курса. Реформы великого президента, при всем огромном уважении к нему и к его несомненным заслугам в нашей общей борьбе с фашизмом и гитлеризмом, были направлены прежде всего на спасение американского капитализма. Не будет преувеличением сказать, что Рузвельту удалось вытащить свою страну из бездны самого тяжкого в истории человечества экономического кризиса, причем без изменения социального строя Соединенных Штатов.

В тридцатых годах изменились методы действий американских миллионеров и миллиардеров, изменились их взаимоотношения с правительством и окружающим миром. Самые богатые промышленники и банкиры вынуждены были немного сбавить тон, научиться скрывать свои намерения, выработать новую фразеологию. Но это отнюдь не означает, что уменьшились их капиталы и влияние.

Однако вернемся еще раз к Аллену. Видимо отдавая себе отчет в шаткости своей прежней аргументации, Аллен приводит три дополнительных «довода» в подкрепление своего тезиса, что американский капитализм перестал быть капитализмом. Во-первых, в Соединенных Штатах, по его мнению, произошло «выравнивание» доходов населения, уменьшилась пропасть между миллионерами и неимущими. Во-вторых, теперь американское правительство может представлять интересы всех своих граждан, «ограничивая» и «тесня» концерны и монополии. В-третьих, крупные концерны будто бы перестали быть собственностью горстки миллиардеров, превратившись едва ли не в общенациональное достояние. Поэтому повнимательнее приглядимся к этим трем «доводам».