Сергей Ларьков - «Враги народа» за Полярным кругом (сборник)

Нельзя не рассказать об одной трагической, хотя и не связанной с репрессиями, судьбе одного из челюскинцев, морского зоолога Владимира Стаханова. Как и Белопольский, он увлёкся зоологией еще в отрочестве и вместе с ним был членом знаменитого КЮБЗа – Кружка юных биологов Московского зоопарка, которым органы ОГПУ заинтересовались как раз в 1934-м году [«30 октября», 2007]. Стаханов был участником экспедиции на «Сибирякове», а до этого – участником нескольких арктических экспедиций, несмотря на тяжёлую болезнь – костный туберкулёз. В 1930 году он женился на одной из первых красавиц Москвы – Ирине Саблиной и иногда приводил её на занятия КЮБЗа: «занятия кружка под угрозой срыва – не можем отвести глаз от Ирины Борисовны» (К.Смирнов) [«Без четверти век» ]; брак, впрочем, не был долгим. В уже упоминавшемся письме членов семей челюскинцев Сталину среди подписей – и подпись Ирины Саблиной, хотя они с Владимиром уже были разведены. Это коллизия активно обсуждалась в прекрасно осведомлённом кюбзовском сообществе, наверняка – с иронией. Не это ли было одной из причин усиленного внимания «органов» к КЮБЗу, члены которого к тому же неосторожно распевали сатирические народные куплеты о героической «челюскинской эпопее»: «Капитан Воронин судно проворонил…». Судьба же Владимира Стаханова была печальной: через год после завершения «эпопеи» он умер от костного туберкулёза, резко обострившегося в «Лагере Шмидта». Талантливому учёному было всего 26 лет. Брать в арктическое плавание тяжело и неизлечимо больного человека – ещё одно доказательство легкомыслия при подготовке экспедиции и абсолютной уверенности в её полном успехе.

Теперь – о другом, о том, что отдельные герои-челюскинцы отнюдь не были законопослушными гражданами своей страны. Известны два приговора по уголовным статьям участникам экспедиции на «Челюскине». Василий Громов, кочегар, «сибиряковец», более того – на «Сибирякове» секретарь комсомольской ячейки, дважды орденоносец (не путать с журналистом Борисом Громовым), в ноябре 1940 года был арестован и в марте 1941 года приговорён к трём годам лишения свободы за мошенничество (статья 169 УК) и самовольное присвоение себе звания (статья 77). 26 марта 1942 года освобожден в связи с прекращением дела. Судя по последней дате, он попал под освобождение осуждённых по уголовным статьям, когда весной 1942 года обнаружилась резкая нехватка людей призывного возраста (в это время ему было 29 лет). Выяснение судьбы В.Громова теперь нужно вести не в архивах МВД, а в архивах Министерства обороны.

30 марта 1941 года в Рыбинске был арестован бывший плотник бригады строителей 28-летний Алексей Юганов, тот самый, кого из-за его недюженной силы и отменного здоровья врач Никитин посадил с собой и больным О.Ю.Шмидтом в самолёт Молокова – достаточно посмотреть на фотографию этого здоровяка [«Поход „Челюскина“», т. 1], чтобы оценить решение врача: случись что, этот богатырь вынес бы Отто Юльевича на своих плечах. Юганов был обвинён в банальном «совершении хулиганских действий в общественных местах» (статья 74 УК), и через день уже выслушивал приговор участкового народного судьи (срок заключения в архивной справке не указан, максимальный срок по статье – один год). Почти сразу он был направлен в дорожно-строительный лагерь НКВД в районе Брест-Литовска, то есть в первые дни войны оказался на острие немецкого удара и вряд ли выжил в этой мясорубке.

Хочется всё же закончить этот достаточно мрачный рассказ чем-то позитивным. Нижеследующая история бытует среди коктебельско-московских старожилов на уровне легенды, хотя один из них заверял меня в её правдивости, так как слышал рассказ от самого героя. В должности матроса шёл на «Челюскине» 23-летний уроженец Белоруссии Александр Миронов, вообще-то представлявшей в экспедиции всю архангельскую прессу (напомню, что почти вся команда состояла из архангелогородских поморов). Человеком он был весёлым, остроумным, немного фантазёром, но и работягой, и был очень любим командой. Имел он и полярный опыт, плавал на Шпицберген и на Новую Землю. После челюскинской эпопеи он продолжал жизнь эдакого морского бродяги, продолжая заниматься журналистикой, а потом и писательством, пересказывая в рассказах для детей разные морские байки. В 1950-х годах он вернулся на родину и даже был принят в Союз писателей Белоруссии. Одним из первых он оценил прелести крымского поселка Планерское, упорно называемого всеми Коктебелем, и купил там маленький домик. В конце 1950-х годов Миронов обратился в Союз писателей за разрешением на поездку в США и, естественно, получил отказ, а в придачу – назидательную лекцию от куратора Союза от КГБ. Тогда он извлёк свой старый матросский заграничный паспорт, поступил матросом на какое-то грузовое судно, идущее в США, чтобы, пока идёт погрузка-разгрузка (а это занимало дней десять) «слинять» с парохода и «прошвырнуться» по Америке. Тут на его удачу случилась забастовка докеров, и Миронов автостопом почти месяц мотался по восточным штатам, зарабатывая на еду то мытьём посуды, то ещё каким-либо немудрящим способом. Но неизменно из каждого места своих ночёвок он посылал в Союз писателей Белоруссии открытку с приветом куратору. К отплытию своего корабля он был на его борту и капитан, во избежание скандала, вынужден был его принять. Самое удивительное, что никаких последствий это фантастическое действо в те смутные для чекистов «оттепельные» времена не имело, ведь сам же вернулся, ну разве что нарушил трудовую дисциплину. Заграничный паспорт, конечно, отобрали, тем дело и ограничилось.

Сказанным выше, конечно, далеко не исчерпываются «корректировки» в истории «челюскинской эпопеи». Нами скорее приведены несколько примеров того, какова, по-нашему, была подоплека отдельных событий, связанных с «эпопеей», действительно неординарной. Мы сделали попытку проследить судьбы некоторых её участников, судеб чаще трагических, хотя следовало бы выяснить и судьбы другие, судьбы простых участников событий. Представляется, что написание истинной истории эпопеи «Челюскина» и челюскинцев станет темой непредвзятых историков, специалистов других отраслей. Разгадка «тайн» истории – дело не одного человека и не одного года. «Челюскинская эпопея» – эпопея советская, и всё, что было тогда на судне и на льдине, – точный слепок с тогдашнего советского общества со всеми его проблемами, героизмом и подлостью, свойственной всем людям борьбой за жизнь и собраниями партячейки…

1. Архив Александра Н.Яковлева. История в документах Россия XX век (электронный альманах) – www.idf.ru/documents/info