Виктор Абкин - Воспоминания

Если верить ему, то нет смысла двигаться на Гурзуф. Но твердой веры не было, и мы решили идти дальше, а там видно будет. Все равно другого выхода не было. Оставаться партизанить на горе Медведь — бессмыслица. Кроме того, что там питание не достанешь, она изолирована и нас бы уничтожили в течение одного-двух дней. Если немцы в Гурзуфе, то будем пробиваться. Не могли они уже дойти до Ялты. А по берегу — тем более. Начали спуск к «Артеку». К мостику выслали разведку, и тут над Гурзуфом появились немецкие самолеты и сбросили несколько бомб. На душе полегчало — не могли же немцы своих бомбить в занятом городе. Значит, татарин наврал. Мы быстрыми темпами прошли «Артек», и больно было видеть, как татары несут на себе кровати, матрацы, охапки одеял и другие вещи. Форменный грабеж. Мы рассудили, что это все же лучше, чем оставлять фашистам оборудованные помещения. Проходя по аллеям парка, бойцы спрашивали, разбивать ли скульптуры пионеров с горном, дискоболов и другие фигуры. Запретил это делать, сказав, что мы еще вернемся и нам это пригодится.

Вошли в Гурзуф, на улицах ни одного человека. В одном переулке почувствовали запах печеного хлеба. Подошли к пекарне, а там только выдали очередную выпечку и стояло несколько человек, ожидая продажи. Вот тут-то мы почувствовали страшный голод и, зайдя в эту пекарню, взяли по 2 буханки белого горячего мягкого хлеба на человека. Когда вышли к Ялтинской дороге, а это километра три подъема от Гурзуфа, хлеба у нас уже не было. Все съели, и неудивительно — ведь мы уже двое суток не ели. Нельзя же считать полмешка сухофруктов на 33 человека. Ялтинская дорога оказалась пустынной, и мы двинулись по обочине в сторону Ялты, будучи все время настороже.

В район Массандры подошли уже под вечер, поливаемые мелким нудным дождем, и заметили справа от дороги какие-то здания, возле них армейские кухни (походные) и несколько красноармейцев. Значит, тут находится какая-то часть. Зашли в ограду и расположились под огромным деревом, которое в какой-то мере предохраняло от дождя. Политрук пошел выяснять вопрос о питании. Оказалось, что здесь стоит саперный батальон, ужин кончился и накормить нас они не могут. Теперь уже вместе с политруком пошли снова к комбату, его не нашли, а его комиссар после довольно жарких переговоров дал распоряжение накормить наших людей и пригласил нас поужинать с его командным составом. Поели и начали выяснять, что они тут делают. Оказывается, стоят эти саперы тут вторую неделю, посылают отдельные группы на задания по подрыву дорог, занимают помещения бывшего санатория и спокойно ожидают указаний от своего командования. На вопрос, знают ли они, где фронт, где противник, говорят, что линия обороны проходит где-то у выхода дороги из заповедника на Ялтинскую, что там противник задержан. Слышали ли они что-нибудь о бое под Биюк-Ламбатом? Говорят, что кое-что об этом слыхали, что там погибла, обороняясь, какая-то часть, но это дало возможность организовать еще одну линию обороны на стыке дорог, которую до сих пор успешно обороняют наши войска. Когда мы им сказали, что мы из тех погибших при Биюк-Ламбате, нам не поверили, а мы их не стали уверять. Во всяком случае договорились, что мы остаемся с ними, пока не найдем свою часть. С саперами мы пробыли двое суток, а 8.11.41 г. батальон получил приказ выступить и двигаться на Севастополь. Наша рота в качестве прикрытия транспорта с саперным имуществом двигалась вместе с батальоном и днем пришла в Ялту. Остановились на отдых в здании техникума. Тут была группа студентов, которые, сидя на своих чемоданчиках, ожидали прибытия машин, чтобы эвакуироваться из Ялты. Куда должны направиться, они не знали. Жалко стало ребят и девчат. Ясно было, что никто за ними не приедет и останутся у немцев. Предложил им присоединиться к нам и в конечном счете довел их до Севастополя. Дальнейшая их судьба мне неизвестна.

Через пару часов двинулись дальше. Прошел слух, что фашисты стараются отрезать дорогу на Севастополь по старой Ай-Петринской дороге Бахчисарай — Ялта через Ай-Петри. Движение значительно убыстрилось. Дождь, слякоть, холод — моя шинель осталась на подводе, на мне только плащ-палатка — создавали «прекрасное» настроение. Начала сказываться усталость. Ведь двигались мы без привалов — нужно было быстрее проскочить через стык дорог Ялта — Ай-Петри в районе Алупки. Подкреплялись только вином. Жители растаскивали ларьки, магазины, винные подвалы и не скупились снабжать нас всевозможными винами. Кстати, на дороге подобрал двух девочек школьниц, которые шли из Ялты домой с рюкзачками, полными муки. Их родители послали в Ялту за продуктами, прослышав, что там открыли склады. Помогли им донести их небогатый трофей. В результате безостановочного 16-часового движения мокрые, голодные, уставшие до предела прошли Байдарский туннель (Байдарские ворота) и к часу ночи остановились в часовне на самом перевале. Дальше не было сил двигаться, и мы на каменном полу этого храма Божьего, подстелив под себя кто что имел, заснули как мертвые. Конечно, никакой охраны не выставляли, и нас можно было взять голыми руками. Семьдесят километров отмахать за 16 часов без единой остановки что-нибудь да значит. Только рано утром пришли в себя и начали спуск в Байдарскую долину. Появилось солнце, хоть немного обогрелись, но с солнцем прилетели самолеты противника и хорошо нас пробомбили и обстреляли из пулеметов. Были, конечно, убитые и раненые. Рядом со мной лежал фельдшер нашего батальона. После налета обнаружили, что вся пола его шинели, которая была сантиметрах в 15–20 от моей головы, полностью изрешечена пулями. И для него, и для меня 15–20 сантиметров решили: жизнь или смерть. На войне как на войне. Все решают секунды, сантиметры и просто счастье, ибо предусмотреть в мелочах ничего нельзя.

По верхней дороге, через Сапун-гору пройти уже нельзя было, она была под обстрелом противника. Нас направили по нижней Балаклавской дороге. Везде устанавливались орудия, рылись окопы — создавалась линия обороны. К середине дня дошли до Севастополя и тут надолго застряли, попав на какой-то распределительный пункт, где шла сортировка прибывающих людей по военным специальностям, краткий опрос и распределение по частям. Наших саперов сразу отделили и направили на соответствующие работы. Нас, несмотря на предъявленное удостоверение, что мы из отдельного особого батальона штаба 51 армии, направили в какую-то часть, оборонявшую подступы где-то в районе Черной речки. Так началась Севастопольская страда. Правда, нас накормили, выделили участок обороны, показали командира батальона, выдали боеприпасы, а дальше началась обычная фронтовая жизнь.

ЧАСТЬ II