Валентин Антонов - Хроника шапочных разборов

Зоя же тем временем вновь напрягла память и припомнила — да-да-да! — ещё одного Константина, уже третьего по счёту. Третий Константин происходил тоже из знатного и тоже из армянского рода Мономахов — между прочим, Мономахи были выходцами из тех же мест, что и Далассины. Почему, спрашивается, Зоя припомнила этого Константина? Ну, почему, почему… Известно почему. В своё время, опять же при Романе, «достойном муже» Зои, этот третий Константин постоянно находился при дворе, поскольку был женат на племяннице императора Романа и пользовался его благосклонностью. А припомнила Зоя его потому, что параллельно он пользовался и её весьма недвусмысленной благосклонностью. Для Романа, как мы помним, амурные похождения его жены Зои не имели особого значения, но вот второй её муж, Михаил, подзуживаемый многоопытным братом Иоанном, на всякий случай отослал Константина куда подальше — на остров Лесбос. В ссылке, никому не нужный, он и прожил все последние годы…

Что же, господа, получается? Человек неплохой фамилии, ни в каких интригах не замеченный, ни к какой из двух партий не примыкающий, в революции не участвовавший, какого-либо управленческого опыта не имеющий, напрочь лишённый каких-либо узурпаторских амбиций, не молодой и не старый — 42-летний, не хромой и не припадочный, явный жизнелюб, краснобай и дамский угодник, двоих жён схоронил и открыто живёт на этом самом Лесбосе с молодой любовницей — идеальный же кандидат получается, господа!.. Никаких больше собеседований и фотопроб — это же именно тот, кто нам нужен!.. Буквально же всех устраивает!..

Синклитики <высший совет знати, сенаторы — В. А.> тоже сочли, что это решение от Бога, и Константин был вызван из ссылки.

Встречу «государственному жениху» Константину подготовили столь торжественную, словно бы речь шла о каком-то военном триумфе. «Простой народ» ликовал и выкрикивал славословия. Непосредственно перед входом во дворец организаторы мероприятия запланировали эффектную паузу, Константина соответствующим образом переодели, а затем пропустили дальше.

Триумфальное возвращение Константина Мономаха из ссылки: с корабля да прямо на свадьбу.

И для 64-летней Зои, и для 42-летнего Константина это был уже третий брак. Императрица Зоя в специальном манифесте объяснила «простому народу», что лично она считает подобный брак делом недостойным, но в интересах мира и спокойствия в государстве — готова пожертвовать собой. Патриарх Алексий, входивший в «партию Феодоры», демонстративно не захотел поступаться принципами и от участия в процессе венчания уклонился. Впрочем, это не помешало ему по окончании церемонии столь же демонстративно обнять молодожёнов, а на следующий день лично возвести Константина Мономаха в царское достоинство.

В июне 1042 года Византия, в добавление к двум императрицам, получила, наконец, своего императора. Негативные последствия «революции достоинства» были окончательно преодолены.

Государственный муж

Выбор Константина Мономаха на роль своеобразного буфера между двумя багрянородными сёстрами оказался чрезвычайно удачным: он прекрасно понимал истинные причины своего внезапного возвышения, не строил никаких иллюзий насчёт своих возможностей и до самого конца с подчёркнутым уважением и ровно относился к обеим царицам. У «простого народа» вполне могло создаться впечатление, что им правит некое триединое существо, явно помазанное свыше, — с длинным именем Константин-Зоя-Феодора. На самом деле не правил никто из них.

Он <Константин — В. А.> передал другим попечение о казне, право суда и заботы о войске, лишь малую толику дел взял на себя, а своим законным жребием счёл жизнь, полную удовольствий и радостей. <…> В значительной мере способствовал такой его неумеренности и безмерно легкомысленный нрав императриц, удовольствия и развлечения которых пришлись Константину по душе. Участие в их забавах он именовал службой…

Реально страной правила многоопытная бюрократия, а роль триединого существа сводилась к тому, чтобы пить-есть-гулять и не особенно путаться под ногами…

Торжественный момент: бессменный легитимизатор Зоя и её третий законный муж Константин Мономах.

От внимательного читателя, должно быть, не ускольнула фраза, промелькнувшая во время кастинга среди прочих характеристик Константина-претендента: «Двоих жён схоронил и открыто живёт на этом самом Лесбосе с молодой любовницей». Это что ещё за любовница?.. И куда она потом делась?.. И как на всё на это посмотрит его багрянородная супруга?.. Не угрожает ли это хрупкому согласию в молодой семье венценосцев?..

Истоки этой по-своему трогательной истории, ярко рисующей нравы при дворе «триединого существа», теряются где-то во временах первого мужа Зои. Константин, тогда ещё на десяток лет моложе, был женат вторым браком на представительнице очень известного аристократического рода Склиров, и после её неожиданной смерти довольно быстро нашёл ей замену:

Он склонил к незаконному сожительству племянницу покойной, красивую и вообще-то целомудренную девушку; не знаю, то ли он соблазнил её подарками, то ли обольстил любовными речами, то ли воспользовался какими-то иными средствами.

(Заинтриговал Пселл: о каких «иных средствах» он здесь говорит?..) Целомудренная девушка по имени Мария — Мария Склирена — влюбилась в Константина не на шутку, да и он тоже… не остался равнодушным. Когда император Михаил, второй муж Зои, отправил Константина на остров Лесбос, Мария без колебаний последовала за любимым человеком и, как пишет Пселл, «отдала ему всё, чем владела». Так они и жили там все долгие годы его изгнания — вместе.

Император Константин Мономах. Софийский собор (фрагмент мозаики)

А потом последовали его оглушительная победа в конкурсе женихов, вызов в столицу, триумфальная встреча на высшем государственном уровне, громкий брак с самой завидной невестой Империи и, наконец, его буквально вознесение на немыслимые карьерные высоты.

Теперь настал черёд уже Константина демонстрировать чудеса преданности. И едва ли не первое, что он сделал, оставшись со своей новой женой наедине, — рассказал Зое о Склирене, яркими красками обрисовал её происхождение и перенесённые ею беды и… попросил жену обойтись с Марией поласковее.

Словно бы в ответ на все чудеса преданности законная супруга Константина явила истинные чудеса великодушия. Зоя написала Марии письмо с предложением прибыть в столицу и с обещанием оказать ей благосклонный приём… Мария, в свою очередь, благосклонно приняла любезное приглашение и в сопровождении почётного эскорта прибыла куда сказали. Не всё сразу: вначале ей предоставили довольно скромное жилище, но оно находилось в таком чудесном месте, что император загорелся желанием — превратить то жилище в царские палаты, для чего немедленно начать там соответствующие строительные работы. Главным прорабом Константин назначил самого себя. При этом он показал себя настоящим трудоголиком и приезжал на стройплощадку по нескольку раз в день, всякий раз накрывая для сопровождающих его лиц роскошный стол во дворе. Сопровождающие лица всё понимали и уже в открытую стали «прокладывать царю дорогу», находя вместе с ним всё новые причины проконтролировать строительство…