Булат Галеев - Советский Фауст

Да что поэты, — вслед за ними, в те же годы, ринулись в будущее сами художники, музыканты и архитекторы. Символом революционного искусства становится музыка А.Н. Скрябина и его идея светомузыки. Перед самой Февральской революцией «Прометей» Скрябина исполняется — впервые в России со светом, по его партитуре, — в Большом театре. За электрическим пультом — коллега и близкий друг композитора Л. Сабанеев. Там же, в Большом театре, — в дни празднования первой годовщины Октябрьской революции, 6 ноября 1918 г., — «Прометей» исполняется со светом наряду с «Интернационалом». «Ни более и ни менее!». Годовщина революции, революционное произведение! Световая партия на этот раз воспроизводится по эскизам А.Лентулова. (Дочь художника рассказывала мне, что на этом концерте, судя по воспоминаниям живописцев из «Бубнового валета», присутствовал и В.И.Ленин.)

Звездный час — и у художника В.Кандинского, пионера беспредметной живописи, мечтавшего «оживить» абстрактные образы и соединить их с музыкой, танцем. Он становится большим «живописным начальником», организует и проводит в Российской академии художественных наук (РАХН) и в Институте художественной культуры (ИНХУК) специальные исследования в области «цветного слуха», синтеза музыки и цвета[26]. Параллельно с ним экспериментирует в Москве художник В.Баранов-Россине. Первые послереволюционные годы в его судьбе — тоже суматошные, тоже на взлете, тоже триумф. В 1924 году он демонстрирует свой электрический светомузыкальный инструмент «оптофон» в Большом театре, в Театре В.Мейерхольда. Афиши по городу, пресса! Его концертные выступления сопровождает своей лекцией о новом искусстве писатель В.Шкловский.

В 1920 году завершает свой знаменитый проект Памятника III Интернационалу В.Татлин: гигантская вращающаяся с помощью электричества спираль, ввинчивающаяся в небо, дополненная к тому же действием световых и звуковых проекторов. Во всем мире рисунок этого памятника или фотография его макета украшают художественные альбомы современного искусства! Его коллега, бывший латышский стрелок Г.Клуцис, после проектов оригинальных архитектурных объектов — «радиоораторов», выдвигает идею своей знаменитой кинетической светозвуковой конструкции «Интернационал». Для нас сегодня это может выглядеть как некое помешательство на теме Интернационала. Для них тогда — революционная форма отвечала революционному содержанию. Содержанию, в которое они искренне верили!.. Верил и А.Родченко, выпускник Казанской художественной школы, предлагавший аналогичные проекты, основанные на объединении электричества, движения, звука и света. Верил и ленинградский художник Г.Гидони, яростно отстаивавший идею небывалого Искусства Света.

Всю жизнь Гидони мечтает о создании некоего Храма света, Светотеатра, пытается воплотить его в 1925 году в макете гигантского Светового памятника Революции: конструкция из серпа, молота и шестерни, на которой покоится огромный полупрозрачный зал-глобус, рассчитанный на тысячи зрителей. На боку этого земного шара надпись: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» В вертикально стоящем молоте — выставочные залы, связанные лифтами, а на самом верху — музей В.И.Ленина. Практические предложения подкреплялись манифестами: «Электрификация, — писал он, — ныне в государственном масштабе вскрытое В.И.Лениным средство разрешения жизненных социально-экономических осложнений, и неучтенные грандиозные возможности электрической энергии, в частности, как нового Искусства, неизбежно должны были представляться пытливым умам...» Его цель — создать искусство, «достойное новой эры, ответить на призыв страны: дать Магнитострой в искусстве!» В связи с этим Гидони готов похоронить все прошлое: «Что же, признаем, наконец: старая живопись умерла — да здравствует новая живопись! Великое новое Искусство Света и Цвета..., быть может, величайшее из существовавших в истории человечества! Родиться это искусство могло лишь в век электрической лампы!» Более того, знай наших: Гидони считает, что «у Аполлона лиру сегодня сменит реостат...»[27].

Итак, катодное реле, электрическая лампа, реостат, — на службе революционного искусства, воплощающего в жизнь гениальные заветы Ленина: «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны!»

Ода «электрическому дальновидению» — первые контакты с лемурами

Я не думаю, что Лев Сергеевич притворно восхищался и знаниями, и умом Ленина. Я не думаю, что Термена и Ленина объединяла лишь общая страсть к электричеству. Я предположить даже не смею, что только политической конъюнктурой были продиктованы эти слова Термена: «Полтора-два часа, которые я был счастлив провести около Владимира Ильича, словно заново открыли мне огромное обаяние его, теплоту, доброжелательство, все что, особенно осознаешь при личной встрече». Я цитирую эти строки из статьи Дрейдена Симона Давыдовича. Но почти слово в слово это встречалось в других интервью Термена, слышал от него я и сам...

Объединяла, вероятно, их и общая фаустовская судьба, фанатическая преданность Делу, продиктованная неумолимой мыслью, неукротимым желанием нести благо людям. Самоутверждением — во имя блага и от его имени. Разве это не похоже на строки из «Коммунистического манифеста», на первые послереволюционные лозунги за подписями Ленина:

...Все трудолюбивоМой смелый план исполнить пусть спешат!Орудий больше, заступов, лопат!Что я наметил, пусть свершится живо!Порядок строгий, неустанный трудСебе награду славную найдут;Великое свершится — лишь бы смелоРук тысячью одна душа владела!

Не удивляйтесь — это текст апофеоза, апогея, звездного часа Фауста у Гете. Разве не похоже на послереволюционную Россию — и «смелый план» революционных преобразований, и «строгий порядок» трудовых армий и лагерей, и «неустанный труд» охранников и охраняемых, отмечаемый «славными наградами», орденами Боевого и Трудового Красного Знамени, и вера в то, что великие цели коммунизма будут достигнуты, если все будут точно и всегда следовать ленинским заветам.

Совпадения — до мельчайших деталей! «Орудий больше, заступов, лопат!» — у Фауста. «Если бы мы могли дать завтра 100 тысяч первоклассных тракторов..., то средний крестьянин сказал бы: я за коммунию (т. е. за коммунизм)!» — у Ленина[28].

И тракторов понастроили — миллионы, и электрификация страны давно уже воплощена в жизнь, и даже «плюс химизация всей страны», а с коммунизмом у последователей Ленина, несмотря на «торжественные обещания» партии, не получилось. В чем же дело? Выходит, что-то не сладилось с основным слагаемым в ленинской формуле — «советской властью»? Да, причин, как мы знаем уже, много, но одна из основных причин субъективного порядка предсказана, подмечена, предложена самим Фаустом, — я удивляюсь, неужели на самом деле никто из членов КПСС не читал финал «Фауста» Гете?