Наталья Муравьева - Гюго

После десерта началось чтение. Сначала слушают недоверчиво, посмеиваются, но постепенно выражение лиц изменяется. Все захвачены. Уже поздний вечер, но они не расходятся, обмениваются мнениями.

— Как живо написана повесть!

— И совсем новая тема. Кажется, никто еще не делал своим героем негра. И к тому же современно: восстание в Сан-Доминго. Такие восстания действительно были.

— Значит, Виктор на стороне повстанцев? — спрашивают друзья.

— Но ведь невольники были доведены до отчаяния жестокостью белых плантаторов и не могли больше терпеть, — отвечает автор.

Юный Гюго читал в старых газетах о восстаниях петров в Сан-Доминго. Еще не вникая в глубь явлений, он встал на защиту угнетенных. В негре он увидел человека, в повстанце Бюг Жаргале — борца за справедливость.

В этой повести он пытался осмыслить не только борьбу угнетенных в колониях, но и свое отношение к революции вообще. Рисуя кровавые сцены расправы повстанцев над плантаторами, он невольно вспоминал то, что читал и слышал о республике якобинцев. Он осуждал террор и кровопролитие, боялся его и не мог принять. Ему бы хотелось, чтоб исторические перевороты, восстанавливающие права человека, совершались без крови и насилия.

За столом у Эдона не входили в подробности, обсуждая мастерство молодого автора. Эта повесть с ее условными характерами, декоративными пейзажами, до предела сгущенными красками произвела на слушателей большое впечатление. Пари выиграно. Каждый по очереди теперь должен угощать победителя обедом и читать собственное произведение.

Но, увы, денег на обеды у «авторов» не хватало, и вдохновение не приходило. Коллективное произведение так и не было создано, сборища у Эдона прекратились.

В августе 1818 года, наконец, вынесено решение по делу о разводе супругов Гюго: сыновья остаются с матерью. Они переселились в ее скромную квартиру на улице Августинцев. Отец живет в Блуа, недалеко от Парижа. Получив развод, он вступил в законный брак со своей корсиканкой. С сыновьями он почти не видится, они считают его чужим.

Юноши продолжают посещать лицей, но на лекциях по математике Виктор усердно изучает очень далекое от этого предмета сочинение «Гений христианства». Автор его, Шатобриан, стал особенно модным и влиятельным писателем в годы Реставрации. Родовитый дворянин, он сражался в 1793 году в рядах интервентов против республики, потом эмигрировал в Англию и вернулся на родину после объявленной Наполеоном амнистии аристократам-эмигрантам.

Заклятый враг революции и идей философов-просветителей, ее провозвестников, Шатобриан с позиций монархиста и католика атаковал в своих сочинениях ненавистный ему буржуазный порядок, устанавливавшийся во Франции после революции. Просветительскому культу разума автор «Гения христианства» противопоставил культ веры, культ слепой стихии чувств. В трактат он включил две повести: «Атала» и «Рене»; Герой Шатобриана бежит от современного мира с его борьбой в дикие леса «Нового света» и там на лоне природы предается воспоминаниям и раздумьям о своей горестной судьбе.

Повесть «Рене» вызвала взволнованный отклик у читателей. В ее герое они находили черты современника — человека послереволюционной эпохи, обманувшегося в своих ожиданиях, разочарованного, душевно смятенного.

Выспренность, пышность фразы, погоня за внешними эффектами, свойственные Шатобриану, производили огромное впечатление на юного Гюго. Шатобриан ошеломлял, ослеплял его своим пафосом и велеречивостью. К вопросам религии, которые занимали такое большое место в «Гении христианства», Гюго был, по существу, равнодушен, он воспринимал главным образом поэтическую сторону в риторических построениях защитника католицизма и монархии.

Но не один Шатобриан был в эти годы властителем дум начинающего писателя. На его книжной полке стояли старые верные друзья — томики Тацита и Вергилия, Мольера и Вольтера. Он не забывал их. А рядом с «безбожным» Вольтером — библия. В ней Виктора привлекала поэзия древних легенд, образы мучеников и пророков.

Его влекли и современные романы. Вместе со своими сверстниками открывал он книги Вальтера Скотта, Жермены де Сталь. Эта писательница, прославившаяся еще в начале века, отстаивала в своих романах права женщин на свободу чувств и самостоятельность духовной жизни. Госпожа де Сталь страстно интересовалась политикой, была ненавистницей Бонапарта и в годы империи жила в эмиграции. Она написала несколько трактатов, в которых выдвинула мысль о неизбежной связи литературы с общественным строем своего времени, и одна из первых заговорила о новом направлении искусства — романтизме, утверждая, что современная эпоха нуждается в новой, соответствующей ей литературе.

Госпожа Гюго разрешила сыновьям оставить лицей и всецело посвятить себя литературной деятельности. Эжен тоже одерживал победы на поэтическом поприще. В 1818 году за оду он получил премию от Тулузской Академии, ежегодный конкурс которой носил торжественное название «Флорийские игры».

Братья счастливы, что могут заниматься тем, к чему их влечет, но озабочены вопросом, как заработать на жизнь. Отец в опале, в отставке, сам живет на скромную пенсию, да к тому же он сердит на сыновей: они пошли не тем путем, на который он их направлял, и избрали весьма сомнительную профессию.

Как-то раз совершенно случайно Виктор встретил отца у знакомого генерала Люкотта. За столом зашел разговор о политике, и Виктор, сверкая глазами, начал отстаивать свои монархические взгляды. Отец слушал молча, а потом сказал:

— Надо все предоставить времени. Ребенок говорит словами матери, но это пройдет: годы докажут их несостоятельность, и взрослый человек разделит убеждения отца.

Потом Виктор не раз вспоминал эти слова, но тогда они казались ему обидными и несправедливыми. Он ничего не станет просить у отца, он докажет, что уже не ребенок и сам может постоять за себя.

Где бы найти заработок?

Выручил Абэль. Завязав знакомства с литераторами и типографщиками, он решил испробовать свои силы на издательском поприще и основать небольшой двухнедельный журнал «Литературный консерватор» — приложение к политическому журналу Шатобриана «Консерватор». К работе Абэль привлек и младших братьев. Скоро главную роль в журнале стал играть Виктор.

Склонившись над листом бумаги, Виктор Гюго набрасывает статью о комедии Скриба, которую недавно видел в театре. Читатель должен думать, что в журнале очень много сотрудников и среди них есть убеленные сединами солидные люди, с мнением которых необходимо считаться. Например, д'Оверне пишет иначе, чем Аристид, Публикола отличается от Петиссо. А сколько в журнале литераторов, подписывающих свои статьи одной буквой: B, E, H, M, O, V… Кто может предположить, что вся эта армия журналистов — один человек и этому человеку едва исполнилось семнадцать лет!